Вагит Алекперов, глава Лукойла: Африка — один из приоритетных регионов наших инвестиций

Президент "Лукойла" Вагит Алекперов в интервью ТАСС в рамках саммита Россия — Африка рассказал о проектах компании на Африканском континенте, приоритетных инвестициях, планах производства СПГ, взаимодействии с ОПЕК и изменениях климата.

— Вагит Юсуфович, "Лукойл", как ни одна другая российская компания, освоила Африканский континент. У вас сразу несколько проектов в разработке — Камерун, Конго, Нигерия, Гана. Для них существует единая концепция развития? Объединяете ли вы их в какой-то кластер будущих СПГ-проектов?

— Мы благодарны очень президенту Владимиру Путину, потому что проведение такого форума привлекло, конечно, внимание и к нашей стране, и, конечно, к российским компаниям. Саммит дает возможность нам сегодня в кулуарах общаться с людьми, с которыми мы очень давно хотели встретиться: главами государств, министрами энергетики, президентами национальных компаний. Это даст огромный толчок для развития наших проектов. Для нас сегодня Западная Африка — один из приоритетных регионов наших инвестиций. Мы сегодня присутствуем уже в четырех странах. Сегодня мы рассматриваем ряд опциональных проектов как по расширению участия в отдельных государствах, например Нигерия, Республика Конго, так и выход в новые страны. Для того чтобы систематизировать свою работу на Африканском континенте, была введена новая должность вице-президента, который сегодня отвечает за этот регион, у него в подчинении все наши региональные центры. И также есть департамент анализа, который оценивает и принимает решения как по вхождению в новые проекты, так и по их развитию.

— Правильно ли я понимаю, что будут еще новые страны, новые проекты в ближайшем будущем, кроме тех, о которых мы уже слышали?

— Да, конечно. Потому что мы чувствуем сегодня поддержку и президента России, и правительства. Министерство иностранных дел в лице посольства очень активно лоббирует интересы российских компаний — это облегчает нам жизнь по вхождению в новые страны. Поэтому в своей стратегии мы приняли развитие наших проектов на Африканском континенте.

— Это будут именно СПГ-проекты в основном?

— Нет, не только СПГ. Это проекты как геологоразведочные — разработка нефтяных, газовых месторождений, так и обеспечение внутреннего рынка страны. Как, например, проект в той же Демократической Республике Конго, где газ подается на континент и через электростанции поступает населению страны. Также будут и проекты СПГ, если это будет экономически эффективно.

— То есть решения еще не приняты?

— Нет, потому что идет еще подготовительный период.

— Проекты в Африке реализуются достаточно долго, десятилетиями. Между тем звучат прогнозы о том, что рынку грозит перепроизводство СПГ. Не боитесь попасть в пик перенасыщения предложения?

— Нет, это не длительный процесс. Сегодня есть так называемые удачные проекты, есть проекты неудачные — это наши риски. У нас были проекты в Кот-д'Ивуаре геологоразведочные, когда мы открыли месторождения, но они оказались коммерчески неэффективными. Это наши риски, к которым мы готовимся и которые принимаем. Но, как правило, проекты, связанные с разработкой и эксплуатацией месторождений, носят долгосрочный характер. Они подготавливаются от 5 до 9 лет, потому что идет цикл переговоров, цикл геологоразведки, цикл принятия решений. Поэтому все наши проекты, как правило, — это так называемые долгосрочные проекты, которые все рассчитаны на 25−30 лет. Мы две недели назад подписали в Абу-Даби контракт, который рассчитан на 40 лет своего развития. Так что мы к этому готовы.

— Вы не боитесь, что запустите проекты СПГ как раз в момент перепроизводства?

— Не боимся. Почему? Потому что при принятии таких решений с такими капитальными инвестициями, как правило, заранее заключаются долгосрочные контракты. Мы также перед принятием наших решений, как правило, участвуем в консорциумах, мы заключаем долгосрочные контракты с конкретным покупателем с ответственностью обеих сторон.

— Как бы вы оценили рентабельность добычи в африканских странах с учетом систем налогообложения и политических рисков?

— Конечно, мы оцениваем всегда не только геологические и экономические риски, но и политические риски вхождения в ту или иную страну. Как правило, наши проекты на Африканском континенте основаны на законодательстве раздела продукции, каждый наш контракт проходит все процедуры, в том числе и ратификацию в парламенте. Поэтому мы видим риски, мы понимаем их, но мы прикладываем все наши усилия для их минимизации.

— Каким может быть наиболее оптимальное решение ОПЕК+ по поводу политики после марта 2020 года?

— Я бы не сказал, что надвигается какая-то рецессия, потому что на сегодня все страны демонстрируют рост промышленного производства, в том числе и США, более 2%. В декабре пройдет очередная сессия, она необходима, потому что идет координация между главами энергетических министерств стран, как входящих, так и не входящих в ОПЕК. Поэтому мы считаем, что цена сегодня стабильна, и на среднесрочный период она сохранит свою стабильность. В апреле будет очередная встреча. Какое будет решение принято, пока сложно прогнозировать, как будет себя вести рынок в зимний период, насколько будет востребован наш продукт, какая будет зима, холодная или теплая, — от всего этого зависят те решения, которые будут приниматься в конце марта. Мы считаем, что рынок сегодня стабилен и в ближайшие годы он будет демонстрировать те же показатели, которые мы имели в этом году. Это где-то плюс-минус $60 за баррель.

— То есть усиливать сокращение нет сейчас необходимости?

— Нет, в сокращении точно нет необходимости. После прохождения зимнего периода надо принимать решения, сегодня необходима стабильность.

— А борьба с изменением климата — это вызов для нефтяника или попутный ветер? Как эта тенденция изменит облик "Лукойла" в ближайшие 10−20 лет?

— Нет, это так называемые очередные задачи, которые ставит перед нами общество. Перед нами общество ставило задачи перейти на "Евро-4" — мы перешли, перейти на экологически чистое топливо — перешли. Посмотрите, сегодня города и России, и Европы достаточно чистые, и автомобильное топливо их больше не загрязняет в той мере, в какой это было 10−15 лет назад.

Сегодня стоит очередная задача — сокращение выбросов, и мы эту задачу решим, потому что мы анализируем все те запросы, которые сегодня поступают от общества, ставим задачи перед своими научными центрами и работаем над тем, чтобы справиться с ними. Просто нам нужно время. Все должно делаться не революционно, а эволюционно. Потому что продукт, который мы производим, тот же полиэтилен, полипропилен, без него общество сегодня существовать не может. Ваш смартфон, который вы держите в руках, тоже создан из полиэтилена, из нашего продукта — продукта, который производится из газа и нефти. Поэтому должна быть эволюционная составляющая.

Но с нами должны разделить ответственность. Не только мы, производители этого уникального продукта, будем крайними. А еще правительство должно быть ответственно за сбор и переработку отходов. Общество — за то, чтобы люди не бросали в водоемы ту или иную использованную тару, чтобы сдавали ее так же, как стеклянные продукты и металлолом. Вы же не видите сегодня брошенный металлолом, его сегодня тут же собирают и сдают, потому что это приносит человеку конкретные деньги. Поэтому давайте на три составные части разделим ответственность за окружающую среду: между государством, которое создает условия, стимулирующие сбор и переработку этого продукта; конкретным человеком, который должен быть заинтересован в том, чтобы не бросать это в отходы; и производителями, которые будут работать над совершенствованием технологий производства продукта, чтобы он был экологически чистым и безопасным для окружающей среды.