Пик потребления нефти в мире может наступить уже через 15 лет, хотя востребованность сырья может сохраниться еще на протяжении 20–25 лет, считает глава одной из крупнейших в России нефтяных компаний. Какой будет "Татнефть" через 20 лет с учетом изменения рынка нефти и курса на декарбонизацию экономики, сохранит ли компания высокие дивиденды и будет ли выкупать акции с рынка, в интервью ТАСС рассказал генеральный директор "Татнефти" Наиль Маганов.
— Наиль Ульфатович, этот год выдался сложным для рынка нефти. Сначала инцидент с "Дружбой", потом падение добычи нефти в Саудовской Аравии в результате атак. Значит ли это, что нефть начала терять репутацию надежного источника энергии?
— Я бы не стал связывать случайные или форс-мажорные обстоятельства в какую-то системную тенденцию, которая бы говорила о потере надежности поставок или репутации нефти как основного источника энергии. Скорее как раз, наоборот, произошедшие инциденты обострили имеющиеся "болевые точки" в системе безопасности и управления рисками в инфраструктуре нефтяной отрасли. И это, как бы противоречиво ни звучало, подстегивает индустрию оперативно решать проблемы, улучшать надежность цепочки производства и поставок нефти на мировые рынки.
Плюс ко всему в целом мировая нефтяная отрасль достаточно хорошо готова к различным случайным обстоятельствам — у многих стран существуют госрезервы, на рынке есть крупные регионы, например Россия, которые готовы в достаточно короткие сроки существенно нарастить временно выпадающую добычу.
— Сейчас все чаще говорят, что пик потребления нефти наступит раньше, чем ее запасы истощатся. Что в этом случае делать сырьевым компаниям? Какой вы видите "Татнефть" через 10–20 лет?
— Сегодня активно продвигается "страшилка", что вот-вот мир нефти закончится. С одной стороны, мы тоже предполагаем, что на горизонте после 2035 года наступит пик спроса на нефть. С другой стороны, пик спроса не означает, что за ним последует резкое падение. С учетом роста мировой экономики, повышения потребности в энергоресурсах еще 20–25 лет нефть будет востребована.
Между тем риски падения спроса и маржинальности традиционных для "Татнефти" бизнесов — добычи и переработки — в долгосрочном периоде очевидны, поэтому мы уже сейчас начинаем реагировать. Принято решение о диверсификации портфеля группы, будет создан свой нефтегазохимический комплекс. Для нас это естественное решение, поскольку около 3 млн тонн сырья (нафта, СУГ, ШФЛУ) потенциально может быть переработано в более доходные продукты. Мы видим, что нефтехимия будет расти более быстрыми темпами, нежели спрос на нефть, — это тоже плюс в поддержку нашей стратегии. Данные проекты поддерживает правительство страны.
Конечно же, мы также видим, как эволюционирует наш потребитель, все больше сторонников декарбонизации. Это естественное желание человека — быть здоровым и жить в здоровой среде, поэтому в своих планах прорабатываем проекты по снижению "углеродного следа", в перспективе также будем думать о возможной диверсификации в производство "зеленой" энергетики. Поживем — увидим.
— Сегодня "Татнефть" входит в топ-10 добывающих компаний в стране, но единственная, кто не добывает за рубежом. И судя по вашей стратегии, ситуация останется таковой еще до 2040 года. Зарубежные активы непривлекательны?
— Не соглашусь с тем, что мы единственные из списка топ-10 компаний, кто не добывает сейчас за рубежом. Например, "Сургутнефтегаз". Но если по сути отвечать, то скажу, что у нас были и сейчас есть зарубежные проекты.
Мы развивали проект в Ливии. По известным причинам приостановили его (операции приостановлены в 2014-м, после начала беспорядков в стране), но при благоприятных условиях готовы возобновить.
В Сирии на Блоке 27 на условиях СРП велась добыча нефти совместным предприятием "Аль-Бу Камаль Петролеум", но по известным причинам его активность была приостановлена в 2011 году. Ждем улучшения политической ситуации. В той же Сирии на наших лицензионных участках найдено более десятка перспективных геологических структур, была утверждена большая программа бурения, но форс-мажор не дал реализовать планы.
Сейчас у нас действующие сервисные контракты в Туркменистане, где обсуждаются варианты расширения сотрудничества. Мы донесли свою концепцию совместного развития до руководства Туркменистана. В активной проработке находятся контракты на геологоразведку и добычу нефти и газа с партнерами в Узбекистане, Казахстане, других странах Центральной и Средней Азии.
Наша стратегия-2030 действительно сфокусирована на развитии нефтедобычи в Поволжье. В то же время привлекательны и зарубежные активы. Но меняющиеся внешние условия, ограничения добычи по международному соглашению ОПЕК+ заставляют нас более активно искать новые точки роста на новых рынках.
— Планы по нефтехимии предусматривают только комплекс в Татарстане и активы в Тольятти или вы присматриваете активы и в других регионах? Во сколько в целом оцениваете инвестиции в нефтехимию?
— Проект строительства нефтегазохимического комплекса является важной точкой роста Татарстана и России в целом, он имеет большой потенциал в далекоидущей перспективе. Целевая долгосрочная концепция предполагает инвестиции в размере более 570 млрд рублей, в максимальной конфигурации заводы будут перерабатывать более 3 млн тонн нефтехимического сырья и выпускать 32 вида продукции.
Первый этап вложений оценивается в 70 млрд рублей. Сегодня мы разрабатываем проектную документацию. В случае положительного решения на федеральном уровне реализация проекта позволит создать дополнительно около 4 тыс. рабочих мест и обеспечить существенный вклад в увеличение валового внутреннего продукта страны, в том числе за счет синергетического эффекта в смежных — строительной, машиностроительной и других — отраслях. Продукция будет перерабатываться в потребительские товары. Это станет новым импульсом для развития в регионе среднего и малого бизнеса.
— Насколько комфортна для компании высокая дивидендная нагрузка при обширных инвестпланах? Не рассматриваете возможности заимствований?
— Наши дивидендные выплаты не являются "высокой нагрузкой". Они — результат продуманной политики, которая предусматривает возврат акционерам всех денежных средств, которые не используются для исполнения наших обязательств, поддержания деятельности компании и реализации инвестиционной программы с целью роста бизнеса и достижения стратегических целей.
При определении размера средств, которые могут быть выплачены в виде дивидендов, мы ориентируемся на свободный денежный поток. Если привлечение заимствований является более эффективным, то почему бы не использовать эту возможность для финансирования нашей деятельности?
Текущая долговая нагрузка группы "Татнефть" — одна из самых низких в отрасли. При EBITDA за последние 12 месяцев — до 30 июня текущего года — в размере более 315 млрд рублей общий долг "Татнефти" без учета банковского сегмента составляет всего 12 млрд рублей, то есть менее 4% от EBITDA. А чистый долг является отрицательным: денежные средства на балансе группы превышают общий долг. С учетом этих показателей и в условиях низких ставок на рынке с точки зрения эффективности управления капиталом и создания стоимости мы обязаны рассматривать возможности по привлечению заимствований.
Что касается "обширных инвестпланов", то у нас нет задачи просто вложиться в какой-то значимый проект. До принятия любого инвестиционного решения мы проводим детальную проработку и оценку проекта. В процессе реализации ведем постоянный мониторинг и в случае необходимости вносим коррективы. Мы как менеджеры, которые были наняты акционерами, обязаны обеспечивать доходность проектов на уровне, соответствующем ожиданиям инвесторов. Учитывая, что инвестиции в поддержание производства относительно небольшие — исторически — около 20–30 млрд рублей в год, — а ключевые проекты, такие как "Танеко", уже приносят ощутимый доход либо, как в нефтегазохимии, реализуются поэтапно, у нас достаточно гибкости для корректировки программы инвестиций, направленной на рост бизнеса, в том числе в связи с изменениями на рынке или новыми трендами.
— Акции "Татнефти" сейчас одни из любимчиков у инвесторов благодаря щедрым дивидендам. По вашим ощущениям, по итогам 2019 года выплаты могут вырасти? Какой диапазон цен нефти комфортен для сохранения текущей дивидендной политики?
— Текущие внутренние прогнозы указывают на то, что чистая прибыль по итогам 2019 года может быть меньше чистой прибыли за 2018 год. Поскольку по законодательству источником выплаты дивидендов является чистая прибыль, а по итогам 2018 года в виде дивидендов было выплачено 100% чистой прибыли, то с формальной точки зрения может не быть возможности обеспечить выплату дивидендов по итогам 2019 года как минимум на том же уровне.
Поскольку компания вправе объявлять и выплачивать дивиденды за каждый промежуточный отчетный квартал, то есть возможность утвердить дивиденды по итогам 2019 года и первого квартала 2020 года примерно в одно и то же время, что обеспечит общие выплаты, утверждаемые в июне 2020 года, на уровне не ниже тех, которые были осуществлены по итогам всего 2018 года.
— На рынке ходили слухи и о предстоящем buyback-компании. Рассматривает ли менеджмент такие планы?
— Обязанностью менеджмента является выявление возможностей для повышения эффективности с целью роста стоимости компании. Это относится и к управлению капиталом. Мы постоянно определяем, оцениваем возможные способы повышения эффективности в этой области. В частности, изучаем опыт коллег по выкупу собственных акций на рынке, рассматриваем потенциал подобных действий с точки зрения создания стоимости для наших акционеров, возможные вопросы, возникающие в связи с такими процедурами.
Разные инвестбанки постоянно предлагают нам свои услуги в этой сфере. На сегодняшний день никаких решений, в том числе на уровне менеджмента, по этому вопросу не принято. Основным способом возврата средств акционерам остается выплата дивидендов. Если какие-то решения будут приняты, то мы обязательно о них сообщим.
— В правительстве также обсуждается инициатива либерализации доступа частных компаний к шельфу Арктики. Насколько вам интересен этот регион с учетом текущих цен на нефть?
— С учетом текущих цен на нефть нам крайне интересны другие проекты, прежде всего в нашем традиционном регионе добычи — Татарстане, которые мы не можем "сдвинуть", поскольку в текущих налоговых условиях они не имеют запаса прочности. В республике есть крупные проекты, например, уплотнение сетки скважин на Ромашкинском месторождении, предполагающие огромные инвестиции — порядка 800 млрд рублей в течение 15 лет — и имеющие огромный мультипликативный эффект на ВВП России, то есть колоссальное влияние на развитие многих смежных отраслей: машиностроения, строительства. При этом будет закупаться продукция российского производства. И это тоже стратегический для России проект, таких проектов в "зрелых" провинциях много — и они могут "поспорить" с арктическими проектами по своему стратегическому влиянию на будущее страны. Шельф Арктики готовы смотреть, но и в Татарстане есть подобные крупные проекты.
— Застарелый вопрос об уровне серы в татарстанской нефти. Звучат мнения, что содержание серы в поставках в западном направлении растет с каждым годом. Связано ли это со старением запасов компании? Какие меры вы принимаете, чтобы привести содержание серы в норму?
— В "зрелых" регионах нефтедобычи происходят естественные процессы, связанные с истощением одних запасов нефти и вовлечением в разработку ранее не эксплуатируемых. "Татнефть" в своей деятельности придерживается закона РФ "О недрах" и стремится к рациональной и наиболее полной выработке имеющихся на территории деятельности компании запасов вне зависимости от их геолого-физических особенностей.
Нефтяная промышленность России развивается. Параллельно с разработкой "зрелых" месторождений в эксплуатацию вводятся новые — с высокими показателями качества нефти. Кроме того, активно модернизируются нефтеперерабатывающие заводы, вводятся в строй современные установки, способные перерабатывать сернистое сырье, что также обеспечивает поддержание качества экспортного потока.
Вместе с тем по ряду причин содержание серы в европейской части системы транспорта несколько увеличилось, в том числе за счет перенаправления малосернистых сибирских сортов нефти на Восток (ВСТО, Китай) и сокращения их подачи для смешения в западные экспортные потоки. Частично данная проблема решена вводом перемычки Нижневартовск — Александровское мощностью 18 млн тонн, по которой сернистая нефть Западной Сибири направлена на ВСТО в пределах резерва качества.
В целом мы наблюдаем, что нефтяные потоки "Транснефти" сбалансированы, на протяжении последних лет средневзвешенное содержание серы в системе транспорта стабильно.
В процессе обсуждения вопроса стабилизации качества нефти в системе транспорта рабочей группой Минэнерго России рассматривается вариант выделения отдельного экспортного высокосернистого потока.
Такой сценарий, на наш взгляд, может нанести огромный ущерб как экономике всех затронутых компаний, так и в целом стране. Согласно исследованиям IHS CERA, BCG и прогнозам "Татнефти", реализация нового сорта Urals в выделенном высокосернистом потоке возможна только со значительным дисконтом — примерно до $35 на тонну. Кроме того, по данным IHS Energy, предполагается снижение и без того ограниченного спроса на высокосернистые сорта нефти в Европе — к 2025 году объем импорта тяжелой нефти в Европу ожидается на уровне 25,7 млн тонн, что значительно меньше предполагаемого потока в Усть-Луге — до 32 млн тонн нефти. Таким образом, возможность выхода на указанные высококонкурентные рынки даже с дисконтом, указанным выше, представляется неочевидной.
По расчетам нашей компании, при прогнозной скидке до $35 на тонну потери "Татнефти" от поставок высокосернистой нефти по выделенному потоку в направлении Усть-Луги составят ориентировочно до 49 млрд рублей.
В случае наиболее критического сценария — невостребованности потока — ежегодные потери бюджета от остановки добычи 32 млн тонн высокосернистой нефти оцениваются в 333,4 млрд рублей. Бюджету государства будет нанесен просто колоссальный урон, и люди, поддерживающие выделение высокосернистой нефти в отдельное направление, должны об этом задуматься.
Масштабы возможных негативных последствий проекта для нефтяной отрасли в период обостряющейся конкурентной борьбы за рынки в условиях экономических санкций в отношении России со стороны европейских стран могут представлять серьезную угрозу экономической безопасности страны.
Возможно, для решения ситуации следует рассмотреть вопросы налогообложения более качественной нефти, налоги с которой должны быть выше.
