Сегодня первый вице-премьер Андрей Белоусов проведет совещание, посвященное плану реализации правительственной стратегии низкоуглеродного развития РФ, подготовленному Минэкономики. При этом результатом реализации 160-страничного документа в ближайшие десять лет станет рост выбросов парниковых газов с 1522 тонн СО2-эквивавалента в 2021 году до 1524 тонн в 2030-м даже с учетом «лесных» проектов. Пока документ выглядит инструментом вынужденного «догоняющего» развития климатической повестки, а не способом модернизации экономики.
План действий по реализации «низкоуглеродной» стратегии развития РФ до 2050 года, разработанный Минэкономики, пока выглядит столь же неамбициозным, как и сама стратегия. Ее интенсивный сценарий предполагает рост выбросов до 2030 года на 0,6% и их снижение на 79% от уровня 2021 года (на 89% от уровня 1990 года) лишь к 2050 году. С 2021 по 2030 год, до которого расписан план, выбросы должны фактически стабилизироваться (рост на 0,1%), но более чем наполовину — за счет расчетного роста поглощения углерода лесами. При этом с 2021 по 2030 год, несмотря на предполагаемый запуск лесоклиматических проектов (пока — основного способа компенсации выбросов), вклад поглощения лесов в стабилизацию выбросов станет заметно меньшим.
На этом этапе фактически во всех углеродоемких отраслях рост абсолютных выбросов продолжится.
Снижаться должны эмиссии, главным образом в ЖКХ, электро- и теплоэнергетике и добыче энергоресурсов (прежде всего, угля — отрасль должна начать измерять и отчитываться о выбросах).
Для этого план предполагает разработку очередной госпрограммы повышения энергоэффективности. Другими достижениями плана должны стать создание системы валидации и верификации данных о парниковых газах, регистрация 120 климатических проектов в реестре углеродных единиц, актуализация 27 нацстандартов и других документов стандартизации для «ограничения выбросов парниковых газов» и размещение корпоративных «зеленых облигаций» на 1,5 трлн руб. В то же время, впрочем, запуск эксперимента по регулированию выбросов парниковых газов на Сахалине перенесен с марта на сентябрь 2022 года, а для других регионов до 2030 года они даже не запланированы.
Хотя стратегия признает, что «низкоуглеродная трансформация стимулирует экономический рост, а не тормозит его», и предполагает синхронизацию ее целей и мер с другими стратегическими планами, пока в разработке Минэкономики этого не видно. «Пока декарбонизация не начнет рассматриваться как способ повышения эффективности и модернизации промышленности и энергетики, госполитика в этой сфере будет выглядеть реактивной и ее меры не будут признаваться в мире»,— убежден Владимир Лукин из KPMG. Он также отмечает, что в документе так и не появилось оценки потенциала сокращений выбросов по отраслям, хотя цели для них уже установлены: это выглядит как «телега впереди лошади». Эксперт отмечает акцент документа на лесоклиматических проектах, что увеличивает риски того, что до реформ энергетики и промышленности дело не дойдет. Господин Лукин признает, что в управлении лесами «много нужно сделать», однако, по мнению экспертов, и в этой части план далеко не совершенен.
Меры же бюджетно-налогового стимулирования корпоративной «низкоуглеродной» активности, на которые очень рассчитывают в РСПП, по плану только предстоит определить до осени 2022 года. В союзе «готовы принимать в этой работе активное участие; план должен быть внесен в правительство не позднее конца апреля этого года», отметил Иван Жидких из РСПП.
Тем не менее одной из эффективных мер низкоуглеродного развития, по мнению Владимира Лукина, на которой ранее настаивал Андрей Белоусов и которая содержится в плане, может стать применение технологического регулирования (НДТ) для снижения выбросов, пишет Ъ.
По сути, парниковые газы в РФ станут объектом экологического регулирования наравне с другими загрязнениями, что может быть эффективным лишь в случае соответствия мировым бенчмаркам, считают в KPMG.
Ирина Гайда, директор Центра энергетики «Сколково», в свою очередь, заключает, что «экспертному сообществу предстоит проанализировать стоимость реализации плана» и «скорость реализации программы в сопоставлении с планами крупнейших внешнеторговых партнеров РФ», как и физические последствия климатических изменений и расходы на адаптацию к ним.
