В середине 2021 года Федеральная служба государственной статистики (Росстат) опубликовала интересные макроэкономические показатели. Речь идет об оценке доли нефтегазового сектора (далее — НГС) в валовом внутреннем продукте (ВВП) Российской Федерации за период с 2017 по 2020 год включительно.
Многие СМИ восприняли эти данные поверхностно, отрапортовав о том, что доля НГС в ВВП РФ существенно сократилась по итогам 2020 года до 15,2% против 19,2% годом ранее. На первый взгляд, указанные цифры выступают свидетельством того, что Россия все меньше зависит от нефти и газа за счет развития иных отраслей экономки. Однако в данном случае мы рискуем принять желаемое положение дел за действительное. Думаю, это вполне объяснимо с психологической точки зрения — все интуитивно хотели бы верить в лучшее.
Иллюзорный успех
Но полный ряд приведенных цифр заставляет усомниться в подобных предположениях. В 2018 году доля НГС в ВВП РФ составила 21,1%, что укладывается в предполагаемую позитивную тенденцию. А вот в 2017 году этот показатель составил всего лишь 16,9%. Исходя из указанных данных, можно сделать вывод, что доля НГС в ВВП РФ может существенно меняться, но при этом ее временное сокращение не носит устойчивого характера.
Кроме того, динамика указанного показателя явно коррелирует с колебаниями среднегодовой цены на нефть сорта Urals, которая составила $53,2 в 2017 году, $70 в 2018 году, $63,6 в 2019 году, $41,7 в 2020 году.
Добавим, что кризисный 2020 год объективно не является в этом плане показательным. Помимо резкого спада мировых цен на углеводороды угнетающее действие на отечественный нефтегазовый сектор оказали серьезные ограничения по уровню добычи, принятые Россией в рамках международной сделки в формате ОПЕК+. Иными словами, годовое падение доли нефтегазового сектора в экономике РФ носило вынужденный ситуативный характер. Оно не является однозначным признаком структурной перестройки отечественной экономики.
Не будем забывать и о том косвенном влиянии, которое оказывает нефтегазовый сектор на многие другие отрасли. Дополнительный приток иностранной валюты от продажи углеводородного сырья трансформируется в оживление финансовой сферы, оптовой и розничной торговли, сферы услуг, строительства и т.д. и т.п. Едва ли кто-то будет всерьез отрицать, что в российской экономике присутствует эффект "нефтегазового мультипликатора". Его суть заключается в том, что каждый вырученный от продажи нефти и газа доллар оказывает на нее косвенное стимулирующее влияние.
Для того чтобы оценить значимость нефтегазовой сферы для российской экономики, приведем несколько официальных цифр по итогам внешней торговли РФ за весьма благополучный в этом плане 2018 год. За указанный период суммарная доля нефти, нефтепродуктов и природного газа составила 58,7% в стоимостной структуре российского экспорта. С учетом довеска в 3,8% за счет каменного угля доля экспортных доходов от углеводородного сырья возросла до 62,5%. В тот год в пятерку самых крупных товарных групп российского экспорта вошли и черные металлы. Но их относительно скромная стоимостная доля составила всего лишь 5,2%.
Напомним, что среднегодовая цена на нефть российского сорта Urals в 2018 году составила $70. Это сопоставимо с уровнем цен в середине 2021 года. С учетом недавней новости о том, что члены ОПЕК+ взяли курс на ежемесячное урезание действующих ограничений по добыче, вполне логично ожидать увеличения объема экспортных поставок черного золота из России по достаточно высоким отпускным ценам в ближайшие месяцы. До конца текущего года РФ способна нарастить добычу на 0,5 млн баррелей в сутки с июльского уровня в 9,5 млн баррелей в сутки. Это примерно соответствует текущей недозагрузке имеющихся производственных мощностей в стране.
Путем несложных сопоставлений с приведенными выше цифрами мы можем ожидать, что доля нефтегазового сектора в составе ВВП РФ по итогам 2021 года вновь увеличится и приблизится к 20%. Предстоящий возврат отечественной нефтяной промышленности к состоянию полной загрузки имеющихся мощностей будет означать, что разговоры по поводу ухода РФ от привычной всем модели высокой зависимости от нефти и газа не выдерживают серьезной критики.
Переориентация
Сейчас становится понятно, что слухи о скором неизбежном закате мировой нефтяной промышленности в очередной раз оказались преувеличены. Восстановившиеся цены на углеводородное сырье вновь оказывают серьезную поддержку российской экономике на выходе из очередного десятилетнего циклического кризиса. Не будем касаться философского вопроса о том, являются ли крупные запасы нефти для России благом или же проклятием. С практической точки зрения более важно оценить ее перспективы на мировом нефтегазовом рынке на ближайшие годы и десятилетия. Так текущую отправную точку для страны можно оценивать как достаточно благополучную с точки зрения цен и объемов продаж.
Ключевой среднесрочной угрозой для мировой нефтяной отрасли выступает зародившаяся глобальная тенденция в направлении декарбонизации экономики. Во главе этого движения сейчас находится объединенная Европа с ее стратегией построения экономики с нулевыми углеродными выбросами к 2050 году. Одновременно ЕС выступает одним из важнейших премиальных рынков для нефти и газа из РФ.
Очень серьезным ударом по нефтегазовым компаниям со стороны Евросоюза должно было стать уже озвученное предстоящее введение трансграничного углеродного налога. Однако указанная отрасль пока что получила неожиданное послабление. Новая климатическая стратегия ЕС не распространила действие трансграничного углеродного регулирования на энергоносители. По-видимому, это лишь временная отсрочка. При этом парадоксальным образом в первую очередь от европейских законодательных новаций могут пострадать производители СПГ из США. Речь идет о сланцевом газе, добыча которого сопровождается большими утечками метана в атмосферу, передает ТАСС.
Так или иначе, Евросоюз стремится к 2035 году сократить до нуля выбросы углекислого газа от автотранспорта. Аналогичная политика проводится в отношении авиационного и водного транспорта. Это значит, что Европа неизбежно сократит текущие объемы потребления нефти и нефтепродуктов. В таких условиях российские нефтяные компании будут вынуждены переориентироваться на новые рынки и на внутреннее потребление в стране. В этом плане их перспективы вовсе не безнадежны.
Согласно оценке вице-президента и совладельца компании "Лукойл" Леонида Федуна, в ближайшие 20 лет в России продолжат доминировать автомобили с двигателями внутреннего сгорания. Это по понятным причинам относится и к другим северным странам.
Однако подобную точку зрения разделяют далеко не все. Примерно в то же время стало известно о планах полного запрета продажи автомобилей с ДВС в Канаде к 2035 году. Несмотря на то что указанная страна выступает одним из мировых лидеров по доказанным запасам нефти, экологические соображения сейчас выходят для нее на первый план. Вполне возможно, что такая нелогичная на первый взгляд позиция все же не лишена более глубоких оснований. Мы хорошо знаем, что обладающую крупнейшими в мире запасами черного золота Венесуэлу в настоящее время нельзя назвать ни богатой, ни счастливой страной.
Другую оптимистичную оценку недавно озвучил глава "Татнефти" Наиль Маганов. По его мнению, нефтяное сырье будет доминировать в транспортном секторе еще 40–50 лет. Это связано с тем, что мировой прирост генерации электричества на основе возобновляемых источников энергии пока не поспевает за глобальным ростом потребления.
Надо понимать и тот факт, что бороться с использованием бензина возможно лишь до определенной степени. Этот вид нефтепродуктов неизбежно образуется при переработке нефти. Никакой речи о полном отказе от нефти как от незаменимого химического сырья пока не идет. Таким образом, даже в случае принципиального запрета автомобилей с ДВС все равно останется проблема утилизации неиспользуемых объемов бензина. Очевидно, что его, как побочный продукт переработки нефти, проще и выгодней использовать привычным способом.
Поиск новых мест
Как мы видим, представители отечественной нефтяной отрасли делают ставку на экономические факторы, которые не позволят быстро сойти со сцены доминирующему в настоящее время классу энергоносителей. Подобной же консервативной точки зрения придерживается, кстати, и такой признанный мировой лидер в своей индустрии, как американская нефтяная компания ExxonMobil Corporation.
Тем не менее текущие экологические инициативы в развитых странах все же приведут к изменению структуры глобального нефтегазового рынка. Нефтяные компании заплатят за них сократившейся рентабельностью бизнеса. Вместе с тем компенсирующим бонусом для них способно стать сворачивание объемов добычи в отдельных регионах мира. Например, правительство Гренландии прекратило выдачу новых лицензий на разведку нефти и газа, в том числе и по экологическим причинам.
В подобных условиях мировые и иностранные нефтегазовые компании будут вынуждены искать себе место на иных крупных и растущих рынках. Благо, что они пока еще присутствуют на планете. Конечно, в первую очередь здесь интересны Китай и Индия.
В настоящее время Россия удерживает второе место по объемам поставок нефти в КНР вслед за Саудовской Аравией. Однако на этом рынке она вынуждена конкурировать с десятком иных крупных поставщиков.
Что же касается Индии, то вторая по численности населения страна мира уже сейчас является очень лакомым куском для нефтяных компаний. Это третий по величине импортер нефти в мире — суммарное суточное потребление сопоставимо с половиной суточной добычи в России. Однако потребление нефтепродуктов в Индии должно увеличиться еще больше по мере предстоящего роста уровня жизни в стране. Проблема заключается в том, что это государство, как и Китай, принципиально стремится к максимальной диверсификации источников импорта углеводородов. Кроме того, поставка российской нефти в указанный регион мира не столь рентабельна с логистической точки зрения.
По-видимому, российским нефтяным компаниям в будущей ожесточенной борьбе за рынки сбыта потребуется весомая поддержка со стороны государства на внешнеполитическом уровне. Некоторые из них, такие как "Роснефть", вполне могут на это рассчитывать.
