Давно подмечено, что аббревиатура БРИКС созвучна английскому слову "bricks" ("кирпичи"). И такое совпадение весьма символично, поскольку новый альянс формируется из отдельных стран-кирпичиков, представляющих различные регионы мира.
Но во что они сложатся – в стену, которая вновь разделит планету на два враждующих лагеря, или в основу для многостороннего равноправного сотрудничества?
Прошедший 22–24 августа в Йоханнесбурге саммит БРИКС принял ряд важных решений, касающихся укрепления политического и экономического партнерства между странами – членами этой организации. Но, пожалуй, важнейшим из них стал консенсус по поводу вступления в альянс новых государств: Аргентины, Египта, Ирана, Эфиопии, ОАЭ и Саудовской Аравии.
С одной стороны, это означает, что БРИКС становится центром притяжения для стран, имеющих совершенно различное общественно-политическое устройство. И их цель – не "дружить против Запада", а решать гораздо более серьезные задачи – совместными усилиями реализовывать действительно важные экономические проекты. С другой стороны, появление на карте мира нового мощного межгосударственного объединения означает неизбежное изменение прежних устоявшихся правил игры во многих областях, включая и ТЭК.
Глобализация – игра в одни ворота
Как писал портал ИнфоТЭК, альянс БРИКС в своем расширенном составе будет контролировать 39% от всего объема мирового экспорта нефти, 45,99% от доказанных запасов и 47,6% от всей добываемой в мире нефти. При этом примечательно, что организация объединила в своих рядах как крупнейших производителей, так и ведущих потребителей энергоресурсов (а некоторые воплощают в себе эти две ипостаси). И это, по сути, открывает путь для создания принципиально новой системы взаимоотношений между экспортерами и импортерами углеводородного сырья.
Исторически суть колониальной системы сводилась к тому, что государства, обладающие наиболее мощной экономикой и военной силой, рано или поздно начинали испытывать недостаток в ресурсах и вынуждены были восполнять его за счет ограбления других, более слабых стран.
В середине XX века "классический" колониализм оказался в состоянии кризиса, поскольку поддерживать гегемонию Запада на множестве отдаленных территорий исключительно за счет военной силы оказывалось все труднее и труднее, а порой и невозможно. Именно тогда и родился проект так называемой глобализации. Под "глобализацией" понималось обеспечение беспрепятственного доступа развитых западных держав к ресурсам стран третьего мира. Однако вскоре идея глобализма нашла себе достойного соперника – концепцию ресурсного национализма, на основе которой страны третьего мира отстаивали свои экономические и политические интересы.
Таким образом, к началу 1960-х годов фактически завершилось формирование двух вынужденно сотрудничающих, но в то же время противостоящих друг другу лагерей – экспортеров и импортеров нефти. По сути, в глобальной энергетике в противовес "коллективному Западу" начал формироваться "коллективный Юг". А созданная в 1960 году ОПЕК стала не просто неким координирующим органом, а реальным политическим оппонентом западного мира.
Сегодня мы в целом наблюдаем продолжение этого противостояния. Западные страны по-прежнему заинтересованы в получении энергоресурсов по минимальным ценам, в то время как представители "коллективного Юга" стремятся реализовать свое сырье за достойную плату. Прямое следствие такой стратегии – формирование альянса ОПЕК+, в который помимо членов "старого" нефтяного картеля вошли и новые участники, раньше пытавшиеся проводить самостоятельную политику на нефтяном рынке. Именно механизм ОПЕК+ позволяет за счет регулирования предложения поддерживать достаточно высокую стоимость барреля.
Новые правила игры
Вместе с тем мир стал гораздо сложнее, и взаимоотношения в той же нефтяной сфере уже не сводятся к противостоянию Запад–Юг. Во-первых, в число крупнейших потребителей углеводородного сырья вошли страны, которые никак нельзя отнести к западному миру, – прежде всего Китай и Индия. В энергетическом комплексе этих стран, при наличии частных компаний, все же ключевые позиции занимает государство и национальные нефтегазовые корпорации. Поэтому главная задача тех же Пекина и Дели – надежное и бесперебойное обеспечение энергоресурсами собственных экономик, а не извлечение сверхприбылей за счет приобретения дешевого сырья в "третьем мире" и реализации дорогих нефтепродуктов на внутреннем рынке западных государств, как это делают международные компании-мейджоры.
Во-вторых, лидер западного мира, США, за последние десятилетия превратился из нетто-импортера в крупного нетто-экспортера энергоресурсов и поэтому вынужден пытаться усидеть на двух стульях. С одной стороны, Америке нужны высокие цены на нефть, чтобы поддержать собственную сланцевую революцию. А с другой стороны, подорожание топлива на АЗС традиционно раздражает американских избирателей и негативно влияет на рейтинг правящей партии. Отсюда и виражи американской энергетической политики, которая пытается давить на своих "стратегических союзников" на Ближнем Востоке с целью побудить их в нужный момент раскрутить или прикрутить вентили на нефтяных месторождениях. Но, как видим, делать это становится все труднее. Прежние рычаги нефтяной дипломатии уже не работают.
Иными словами, привычная нам модель глобального нефтяного рынка с его разделением на "богатых, но жадных покупателей" и "бедных, но зараженных ресурсным национализмом продавцов" теперь выглядит чрезмерно упрощенной. Поэтому возникает потребность в формировании принципиально новой модели, в которой противостояние и взаимная подозрительность сменились бы равноправным партнерством на взаимовыгодной основе. Цель прекрасная, но как ее достигнуть?
Три столпа энергетического суверенитета
Для формирования новой модели глобальной энергетики необходимо заменить те три столпа, на которых базируется прежняя модель: спекулятивное биржевое ценообразование на западных финансовых площадках, привязка торговли энергоресурсами к доллару и технологическая зависимость большинства стран-производителей от международных (читай – западных) корпораций.
До недавнего времени более 50% торговли нефтяным сырьем осуществлялось через Нью-Йоркскую товарную биржу (NYMEX) и Лондонскую межконтинентальную биржу (ICE Futures Europe), поэтому цены на нефть оказались в прямой зависимости от спекулятивных факторов и определялись не балансом спроса и предложения, а в первую очередь общими тенденциями на фондовых рынках западных стран.
Помимо бирж в распоряжении западного мира оказались и другие финансовые инструменты, позволяющие держать под контролем мировую торговлю нефтью: банковские структуры, осуществляющие расчеты за поставки энергоносителей, ценовые агентства, маркерные сорта, система страхования морских перевозок углеводородного сырья и т. д. По сути, львиная доля антироссийских санкций как раз и свелась к попыткам отлучить нашу страну от этой финансовой инфраструктуры. На деле Россия смогла обойтись без этих финансовых подпорок, в том числе – благодаря развитию сотрудничества со странами, входящими в БРИКС.
Сегодня и Китай, и Индия, и другие страны – члены альянса – это уже не те финансово зависимые осколки колониального мира, каковыми они были в середине XX века. Они накопили и финансовую мощь, и огромный опыт осуществления финансовых операций, и с каждым годом все меньше и меньше нуждаются в вышеупомянутых западных механизмах. Но они нуждаются в координации усилий, в той площадке, на которой можно было бы выстраивать новые международные финансовые механизмы. И именно такой площадкой и служит БРИКС.
Портал ИнфоТЭК уже обращался к теме дедолларизации торговли энергоресурсами. Напомним, что именно страны – члены БРИКС (старые и новые) являются основными инициаторами перевода расчетов в национальные валюты. К примеру, ОАЭ уже продает свою нефть Индии за рупии, Китай призывает Саудовскую Аравию принимать в качестве оплаты за нефтяные поставки юани. Кроме того, весной нынешнего года на Шанхайской бирже нефти и природного газа (SPNGE) была заключена первая сделка по продаже СПГ за юани. Безусловно, полный отказ от доллара произойдет не завтра и не послезавтра, но взаимодействие в рамках БРИКС позволит значительно ускорить этот процесс.
Аналогичная ситуация и с технологиями. Запад в последние десятилетия стремительно теряет свою монополию в области разработки и производства современного оборудования для добычи и переработки нефти. Да, крупные международные концерны остаются технологическими лидерами по многим ключевым направлениям, но опыт импортозамещения – и в России, и в Иране – показал, что без услуг зарубежных вендоров и сервисников можно обойтись. Тот же Китай стремительно наращивает свои компетенции в сфере нефтегазовых технологий.
Но и тут крайне важно международное сотрудничество, поскольку наука и технологии не могут развиваться изолированно, в рамках одного государства. Весьма актуальна и тема международных технических стандартов, поскольку и здесь долгое время нам навязывали гегемонию западных структур – прежде всего Американского нефтяного института (API). Технологическое партнерство в рамках БРИКС позволило бы решить многие эти проблемы совместными усилиями.
Наконец, необходимо еще раз подчеркнуть, что БРИКС – это организация, которая не разделят мир по какому-либо признаку, а, наоборот, объединяет его. Она не нацелена на то, чтобы "вставлять палки в колеса коллективному Западу", она настроена на взаимодействие всех заинтересованных сторон и открыта для всех желающих. То есть у глобальной энергетики появляется шанс на построение принципиально новой модели, в основе которой будет лежать не антагонизм производителей и потребителей, а именно достижение гармонии интересов всех сторон.
