Сейчас наиболее важная экономическая задача для России – перенаправление экспортных потоков нефти и нефтепродуктов как основных экспортных товаров.
Для понимания – налоги на нефтяную промышленность в среднем обеспечивают в восемь раз больше доходов бюджета, чем налоги на газовую отрасль.
Гибкость экспортных поставок может сберечь поток налогов от нефтяной отрасли, что является гарантией макрофинансовой стабильности экономики РФ, а также обеспечит экономику ресурсами для развития и других задач.
Западные страны пытаются давить на российскую экономику, используя все возможные инструменты, включая анонсированный потолок цен на нефть.
В нефтяной сфере пик давления будет в 2023 году, когда заработают ограничения на поставки нефтепродуктов и нефти в Европу, а также могут проявиться эффекты от потолка цен.
Кроме того, спираль санкционного взаимодействия усиливается, что также может сказаться на нефтяной сфере по новым направлениям, пишет itek.ru.
Потолок цен может привести к тому, что существующий сейчас дисконт к цене нашей нефти может усилиться или даже превратиться в некую константу. И зарубежные потребители, даже те, которые формально не присоединились к антироссийской кампании, будут с удовольствием приобретать сырье по заниженным котировкам.
Однако потолок цен не сработает, если мы будем активно ему сопротивляться. Чтобы противостоять давлению, надо диверсифицировать и расширять логистику экспортных потоков. Далее требуется пересмотреть объемы добычи и экспорта, а затем перестраивать структуру добычи (в части географии и типов месторождений) и структуру переработки нефти (в части выпускаемой корзины нефтепродуктов). Старая стратегия "мы снабжаем Европу моторным топливом" уже себя не оправдывает.
Перестройка НПЗ и нефтепродукты про запас
Ранее Россия поставляла в Европу порядка 40–50 млн т дизельного топлива (ДТ), тогда как внутри страны потребляется всего порядка 35 млн т в год. То есть наши НПЗ заточены под такую структуру выработки. Со снижением поставок в Европу появится необходимость перестроиться.
Эксперты предлагают снизить акциз на ДТ, чтобы снизить цены на внутреннем рынке и стимулировать этим потребление, снижать транспортные издержки в экономике. Самое удивительное, что можно сделать так, чтобы бюджет не пострадал. Дело в том, что с ДТ, идущего на внутренний рынок, платится в 5 раз больше налогов (акциз и НДС) в бюджет, чем с ДТ, идущего на экспорт (экспортная пошлина, которая вообще должна обнулиться в 2024 году). Таким образом, если снижение акциза приведет к росту потребления, то может получиться ситуация, когда доходы бюджета не просядут, а экономику простимулируют.
Необходимо также организовать поставку отечественных нефтепродуктов на новые рынки, а для этого придется существенно менять логистику. Этим уже занимаются компании и ведомства. Тем не менее есть группа взаимосвязанных вопросов, которые мало обсуждаются.
В какой степени сокращение западного внешнего спроса на нефть и нефтепродукты может быть замещено альтернативными поставками (и как это лучше организовать), а в какой степени потребуется сократить добычу нефти, а в какой – нефтепереработку и какую корзину нефтепродуктов выпускать российским НПЗ. Для таких решений необходимо вместе собрать транспортников (логистов), коммерческие службы нефтяных компаний, чиновников и экспертов. А критерием может выступать соотношение доходов (или убытков от недопоставки) с себестоимостью тонны добытой/переработанной нефти в разных вариантах.
Одним из инструментов гибкости (второстепенным, небольшим) может стать создание дополнительных хранилищ для нефти и нефтепродуктов, которые могли бы заполняться при плохой конъюнктуре и опустошаться при хорошей. При этом сырую нефть эффективнее оставлять в скважинах: как показала практика последних лет, при нынешнем уровне технологий это не так сложно. Если раньше консервация скважины и ее новый запуск обходились слишком дорого, то сейчас это вполне реально (что было продемонстрировано циклами остановок и новых запусков в кризисных 2013–2015 годах, а также в ходе снижения добычи в рамках соглашения ОПЕК+). А вот нефтепродукты лучше отгружать в хранилища. Ведь они могут понадобиться в любой момент и в самой России, в том числе и в рамках СВО.
Разумеется, не нужно создавать хранилища под все объемы производства, но нужно иметь возможность "откладывать" какую-то часть товарных нефтепродуктов. И самый важный аспект – что такие хранилища могут финансироваться государством (у нас профицит торгового баланса, и государство не знает, куда девать деньги, до сих пор значительную часть оставляя в долларах и евро), но инвестиционные решения принимали бы частники на свой риск. То есть финансирование возвратное, но под минимальный процент при согласовании с некоторой госкомиссией.
Что с технологиями?
В российском нефтяном секторе высока доля импортного высокотехнологичного оборудования. Поэтому после введения санкций нам пришлось практически забыть про новые проекты на шельфе, про многоствольное бурение, про многостадийные гидроразрывы и др. Всех этих сложных технологий Россия не имеет в своем технологическом контуре или обладает только оборудованием, которое сложно ремонтировать без западных партнеров.
Пока традиционные способы добычи позволяют РФ обеспечить и собственные потребности, и экспорт. Однако условия нефтедобычи в стране постепенно ухудшаются: растет уровень выработанности старых месторождений в Западной Сибири, увеличивается доля трудноизвлекаемых запасов. Следовательно, России необходимо наращивать технологические компетенции.
Здесь показателен опыт Норвегии. Норвежцы по многим направлениям (хотя и не по всем) самостоятельно обеспечивают себя технологиями добычи. Эта скандинавская страна практически добилась технологического суверенитета в нефтяной сфере, имея всего 3–5-процентную долю в мировой добыче (для сравнения, доля России – 10–12%).
Объемы добычи в РФ достаточны для того, чтобы локализовать на их основе существенную часть продвинутых нефтесервисных технологий. Но для этого нужны соответствующие действия со стороны государства. Например, при условии локализации или использовании новой отечественной технологии освобождение таких добычных проектов от ряда налогов на пять-семь лет (или как минимум существенное их снижение). В этом случае добыча станет более рентабельной, а высвободившиеся средства компании смогут направить на разработку технологий.
Безусловно, такая мера может не понравиться Минфину, который беспокоится об угрозе выпадения доходов бюджета. Но, во-первых, сейчас доходы РФ проседают гораздо сильнее от тех скидок, что мы предоставляем при продаже нефти. А во-вторых, в сегодняшних условиях и учитывая перспективы стратегического развития отрасли такое управленческое решение просто необходимо. А сократившиеся доходы взять из отчислений в ФНБ – туда направляются избыточные доходы от продажи нефти.
Также мы не имеем собственного оборудования для глубокой переработки нефти и для нефтегазохимии. Здесь ситуация не столь критична – у нас есть несколько лет для разработки и принятия решений в этой сфере: надо ли самим разрабатывать установки и какие, стоит ли в этом направлении организовать взаимодействие с Китаем и другими странами.
И последняя альтернатива – не тратить деньги на это направление, а потратить на другое, оставшись в нефтепереработке и нефтегазохимии с существующими мощностями и на текущем технологическом уровне. Особенно это актуально в силу неопределенности на рынке моторных топлив из-за электромобилей и неопределенности с экспортом из-за санкционных и геополитических рисков.
