Топливно-энергетический комплекс (ТЭК) остается главным источником доходов бюджета России и драйвером развития нашей экономики. Неудивительно, что именно российский ТЭК стал основной целью западных санкций. Отрасли приходится меняться и приспосабливаться под новые условия. Процесс продолжается по сей день, в том числе на законодательном уровне. О том, какой будет Энергетическая стратегия России до 2050 года, почему газовую отрасль ждут большие перемены и отчего в нашей стране случаются топливные кризисы, "Российской газете" рассказал заместитель председателя Госдумы комитета по энергетике Юрий Станкевич.
Что с Энергетической стратегией России до 2050 года, ее разработку несколько раз откладывали?
Юрий Станкевич: Рассчитываем, что проект новой Энергостратегии осенью пройдет процедуру широкого общественного обсуждения, в том числе в Государственной Думе.
Сейчас ведется подготовка целого ряда документов - это упомянутый вами проект Энергостратегии до 2050 года, национальный проект "Новые атомные и энергетические технологии". Министром энергетики также обозначена и более амбициозная цель - проект Энергостратегии до 2100 года.
Традиционно в отрасли и экспертном сообществе с некоторой, часто даже с высокой, долей недоверия относятся к долгосрочным стратегиям и прогнозам. Меняется макроэкономическое окружение, происходят геополитические события, развиваются технологии. Не секрет, что в отрасли часто вынуждены под давлением этих факторов принимать решения вразрез с ранее одобренными долгосрочными планами. Мы (в Госдуме) ожидаем, что новая Энергостратегия будет наполнена не только общими целями, принципами и установками, но и примерами конкретных проектов и мероприятий, направленных на их достижение.
Какие приоритеты, если они есть?
Юрий Станкевич: Необходимо сосредоточиться на решении застарелых болезней российского ТЭК - это высокий износ основных фондов, низкий уровень энергоэффективности и эффективности инвестиций в ТЭК, чувствительность к колебаниям мирового нефтегазового рынка.
Приоритетом становится не количественное наращивание объемов производства ТЭК (нефти, газа, угля, электричества или тепла), а качественное обновление (модернизация) энергетического сектора страны. Конечно, ключевыми темами остаются обеспечение инвестиционной привлекательности отрасли - создание новых стимулов в нефтепереработке и нефтехимии, электроэнергетике и теплоснабжении. Также ожидаем, что в проекте найдут свое отражение и национальные цели в области климатической политики, технологического суверенитета, кадрового обеспечения отраслей ТЭК.
Вы сказали "не количество, а качество", но как это относится к добыче нефти, газа или к генерации электричества?
Юрий Станкевич: Сохраняется негативная тенденция роста доли трудноизвлекаемых запасов нефти и газа, запасов малых и удаленных месторождений, что в перспективе будет вести к росту себестоимости добычи энергоресурсов. Здесь вопрос разработки технологий, выпуска соответствующего оборудования и инвестиционных стимулов.
Кроме того, одна из главных проблем - низкий уровень энергосбережения в нашей стране и малая энергоэффективность. Повысив их, мы можем сократить более чем на треть потребление топливно-энергетических ресурсов (ТЭР). Необходимо завершить начатую более 10 лет назад работу по формированию механизмов для развития технологического энергосбережения. Это не самоцель, а составная часть общей программы повышения энергоэффективности за счет инновационного развития. Ее цель - как снижение издержек при добыче, транспортировке и переработке энергоресурсов, так и рост качества жизни и производительности труда, в первую очередь за счет углубленной электрификации.
В какой сфере нашего ТЭК сейчас наиболее вероятны перемены?
Юрий Станкевич: Газовая отрасль сталкивается с целым рядом вызовов. Прежде всего это сказалось на крупнейшей компании страны - "Газпроме". На это есть несколько причин - потеря широкого европейского рынка, безвозвратно утраченные инвестиции на фоне варварских действий недружественных стран и общий тренд на снижение средней стоимости газа.
С 2023 года начался новый период работы компании, когда из созданной модели выпадает ее ключевой элемент - прибыль от европейского экспорта газа по созданной и в значительной степени окупившей себя инфраструктуре.
Произошло сокращение поставок в Европу более чем в три раза, при этом звучат заявления от руководства ЕС о полном отказе от российского газа в ближайшее время. Стабилизируется постепенно и ценовая ситуация, что не позволяет надеяться на сохранение выручки при падающих объемах поставок. Таким образом, в сравнении с предыдущими периодами, с одной стороны, прибыль от европейского экспорта резко сокращается, а с другой стороны, с 2022 года сильно увеличилась налоговая нагрузка. Как результат - уже с 2023 года прибыль компании, ответственной за решение социальных задач (газификации), уходит в отрицательную зону.
Что же делать?
Юрий Станкевич: У "Газпрома" сохраняется целый ряд перспективных направлений, развитие которых позволит нивелировать возникающие риски и угрозы. В прошлом году, к примеру, перерабатывающие мощности по газу у компании были загружены чуть более чем на половину - это явный потенциал для развития. Более того, сегодня ведутся разговоры на межгосударственном уровне о дополнительных экспортных поставках газа - это и газопровод "Сила Сибири - 2", и проект турецкого газового хаба. Более того, мы готовы продолжать поставки в Европу. Сохраняются также возможности роста за счет развития внутреннего рынка - это газификация населения, производство сжиженного природного газа (СПГ) и газомоторного топлива, продукции газохимии.
Но газ в стране добывает не только "Газпром", что с другими компаниями?
Юрий Станкевич: Сегодня так называемые независимые производители газа также активно изучают инструменты монетизации газа - к примеру, за счет производства удобрений. Это зачастую комплексные проекты, предполагающие создание полного цикла освоения новых месторождений газа. То есть от добычи (в том числе труднодоступной, морской) до транспортировки и дальнейшей переработки в готовую продукцию с высокой добавленной стоимостью. Она востребована на внутреннем рынке и обладает высоким экспортным потенциалом.
Также очень перспективны СПГ-проекты. Но здесь есть ряд проблем, требующих оперативных решений, - внедрение технологий сжижения, производство собственного ключевого оборудования, вопросы с транспортировкой. Правительству нужно отдельно провести анализ потенциала различных проектов, предусматривающих монетизацию газа.
Кроме того, необходимо расширять биржевую торговлю природным газом и превратить ее результаты в основной ценовой маркер для внутреннего рынка.
Один из перспективных вопросов для обсуждения - завершение разделения естественно-монопольных видов деятельности (газопроводы) и конкурентных (экспорт) в системе "Газпрома" и постепенный переход от регулирования оптовых цен на газ к регулированию тарифов на транспортировку газа по магистральным газопроводам.
Нужна ли в новых условиях полная либерализация экспорта газа (сейчас трубопроводный газ может экспортировать только "Газпром", а СПГ - компании с госучастием)?
Юрий Станкевич: Я придерживаюсь традиционной позиции, конкуренция - двигатель прогресса. Сегодня у отрасли достаточно инструментов, чтобы обеспечить баланс интересов всех ключевых участников - "Газпрома", в том числе в качестве оператора магистральных газопроводов, независимых производителей, населения и промышленности. Считаю, что вопрос либерализации требует глубокой и проработанной дискуссии. Одновременно с этим отмечу, что у участников отрасли, не обладающих правом на экспорт, сейчас существуют источники для монетизации газа - это прежде всего проекты по переработке и производству продукции газохимии и газопереработки.
А что сейчас важнее для "Газпрома" да и других компаний, добывающих газ, - экспорт или внутренний рынок?
Юрий Станкевич: Газ - это стратегический ресурс. Я бы не стал определять, что важнее - его поставки на внутренний рынок или экспорт. Главное, что газа в стране достаточно и для того и для другого. Необходимо наращивать эффективность.
Одним из основных вызовов для внутреннего газового рынка и отрасли является убыточность и низкая доходность поставок по отдельным категориям потребителей. Особенно это критично для компаний, у которых газ является основным видом деятельности. Понимая это, часть нефтяных компаний вообще предпочитает газовым бизнесом не заниматься, а продавать добываемый попутный газ на скважине. Причем ситуация постепенно ухудшается. Если еще 10 лет назад реализация газовых проектов позволяла получать рентабельность, сопоставимую с нефтяным бизнесом, то теперь она даже для независимых производителей снизилась до околонулевых отметок.
Означает ли это, что цены на газ на внутреннем рынке будут расти?
Юрий Станкевич: Любые решения в этой области требуют детальной оценки. Особо отмечу - необходимо исключить потенциальные перекосы в ценообразовании с тем чтобы дополнительные расходы и инвестиционная составляющая не легли на плечи граждан и домохозяйств в форме сверхнормативной индексации тарифов.
Второй год подряд с конца весны обостряется ситуация на топливном рынке, в чем причины?
Юрий Станкевич: Технологический цикл НПЗ таков, что наилучшее время для ремонтов - весна и осень - приходится соответственно на посевную и уборочную кампании сельхозпроизводителей. Сейчас ситуацию осложняют внешние факторы - террористические атаки на НПЗ, загруженность железнодорожной инфраструктуры. На этом фоне возникает рост цен, который зачастую приводит к временному напряжению.
В правительстве это понимают, ведется большая работа. Буквально недавно мы широким кругом встречались с рядом комитетов Госдумы, министерствами, компаниями. На постоянном контроле находятся объемы производства, потребления, запасы, ситуация на региональных рынках и обстановка на НПЗ. Регулярно проводятся заседания штабов и совещания на уровне вице-премьера Александра Новака. Сегодня ситуация на внутреннем рынке моторных топлив стабильна.
Вы считаете, что запрет экспорта (запрет на экспорт бензина возобновлен с 1 августа) топлива - действенная мера для стабилизации рынка?
Юрий Станкевич: Ручное регулирование экспорта (запрет экспорта) - только "один из" и не самый эффективный инструмент, поэтому его наличие само по себе не определяет баланс рынка. Более того, действует он только для бензина и не распространяется системно на все виды моторных топлив.
Есть другие инструменты для стабилизации ситуации - один из них, по традиционному закону рынка, это увеличение объемов производства для сдерживания цены. Но это требует строительства и ввода в эксплуатацию новых промышленных мощностей. Государство определяет инвестиционный потенциал таких проектов - не важно, идет ли речь о снижении общей налоговой нагрузки или введении дополнительных инвестиционных стимулов. К примеру, в 2020 году введен механизм инвестиционной надбавки к обратному акцизу на нефтяное сырье - "Кинв", который получают НПЗ, заключившие с Минэнерго России соглашение о модернизации и строительстве новых мощностей по производству топлива. Однако в настоящее время применение данного механизма для новых проектов невозможно, поскольку срок заключения соглашений ограничен 1 октября 2021 года.
В действующей макроэкономической ситуации новые проекты по нефтепереработке экономически неэффективны в связи с ростом объема необходимых инвестиций в их реализацию. В связи с этим полагаю необходимым правительству проработать вопрос обеспечения возможности для заключения такого соглашения по новым инвестиционным проектам.
В России действует демпфер, который компенсирует часть разницы между индикативной (условной) ценой топлива, установленной государством, и его экспортной стоимостью. Выплачивается он за оптовые поставки топлива с отклонением от индикативной цены (в среднем за месяц) не более 10% для бензина и не более 20% - для дизельного топлива (ДТ). По действующим пока правилам при превышении хотя бы одного из этих значений демпфер обнуляется. Как вы оцениваете законопроект минфина по разделению выплат по демпферу для производителей бензина и ДТ?
Юрий Станкевич: Это разумный шаг. Цены на рынках сегодня волатильны, и несоблюдение условий по одному виду топлива не должно становиться основанием для отказа от выплат по другому виду.
Если говорить о перспективе, то на внутреннем рынке нефтепродуктов требуется ограничить рост монополистических тенденций. Необходимо создание благоприятных условий для развития независимых компаний в сфере хранения, оптовой и розничной реализации нефтепродуктов. Требуется также создать систему внутренних ценовых индикаторов на нефть и нефтепродукты, основанных на внутренних биржевых ценах, в том числе на региональном уровне, и систему использования указанных индикаторов в антимонопольном регулировании.
Вы сказали про розничный сегмент. Сейчас сложнее всего выживать как раз независимым АЗС, есть ли у них возможности для развития и успешной конкуренции с крупными сетями?
Юрий Станкевич: Независимые АЗС сегодня в проигрышной ситуации в сравнении с сетями лидеров нефтяной индустрии, так как не имеют возможности извлекать прибыль на разных этапах создания добавочной стоимости продукта. При этом в абсолютных значениях по количеству станций независимые занимают больше половины рынка. На мой взгляд, повышение устойчивости и, как следствие, уверенное развитие возможно двумя способами: поддержка бизнеса со стороны государства (преференции для инвестиций в обмен на их отдачу государству после выхода станций на окупаемость и прибыль), а также развитие торговли нетопливными товарами.
Небольшие региональные сети или одиночные АЗС с малым трафиком имеют доход от сопутствующих товаров и услуг в пределах 5 процентов выручки. В Европе, США этот показатель в разы выше.
Обмену наилучшими практиками, формированию предложений о корректировке регуляторных правил на рынке нефтепродуктообеспечения призван содействовать Всероссийский конкурс "АЗС России", который проводится ежегодно с участием Государственной Думы, Совета Федерации и Ассоциации "Надежный партнер".
Немного возвращаясь к газу, которого у нас избыток, почему так слабо развивается рынок газомоторного топлива (ГМТ)?
Юрий Станкевич: Причин много. С одной стороны, для потребителя - да, газомоторное топливо существенно дешевле бензина и ДТ, но использование автомобиля на ГМТ сопряжено с рядом сложностей - недостаточность производства машин, дорогостоящее переоборудование транспортного средства, баллон для газа занимает много места, а также многие считают такое топливо попросту опасным. Одновременно есть вопрос инфраструктурной обеспеченности - несмотря на наличие государственных субсидий для создания инфраструктуры для ГМТ, количество таких заправок остается небольшим.
Исправить ситуацию можно?
Юрий Станкевич: Проблему надо решать комплексно. Проводить просветительскую работу с населением и промышленностью об эффектах - экологическом и экономическом - от применения транспортных средств на ГМТ. Необходимо наладить диалог с регионами и крупными автозаправочными сетями о возможности масштабирования бизнеса за счет строительства соответствующих заправок. Нужно вести постоянный мониторинг нормотворческой деятельности для снятия излишних административных барьеров при строительстве проектов по заправке ГМТ и, конечно, унифицировать правила выделения субсидий при строительстве газовых заправок. При этом важно, что поддержка рынка ГМТ не должна привести к конкуренции с традиционным моторным топливом на фоне пересубсидирования рынка.
