Непростая ситуация, которая возникла на российском топливном рынке из-за дефицита и высоких цен на бензин и дизель, в ближайшие дни должна стабилизироваться. У правительства есть несколько вариантов решения проблемы.
О том, какие из них считают приоритетными в Минэнерго, а также какое место сейчас занимает Россия на стремительно меняющемся мировом рынке энергоресурсов, в интервью «Известиям» на Восточном экономическом форуме рассказал министр энергетики РФ Николай Шульгинов.
— Биржевые цены на топливо достигли рекордных показателей, в рознице темпы их роста обгоняют темпы инфляции, аграрии и грузоперевозчики говорят о нехватке топлива, министерство — об искусственном дефиците. Какие действия планирует предпринимать Минэнерго, чтобы стабилизировать ситуацию?
— Мы говорим не только об искусственном дефиците, мы говорим о многих причинах, которые привели к такой ситуации. Минэнерго принимает ряд мер для ее стабилизации. Мы работаем с нефтяными компаниями, проводим штабы, даем рекомендации. Совместно с Федеральной антимонопольной службой мы уже увеличили нормативы продажи на бирже, сейчас предлагаем, в том числе ввести ограничения на так называемый серый экспорт. Одним словом, вся необходимая работа ведется. Однако надо понимать, что в данный момент действовать должно не только Минэнерго: другие ведомства тоже должны вместе с нами находить решения. На данный момент я уверен, что благодаря предпринимаемым действиям ситуация в ближайшие дни должна стабилизироваться. Уже сейчас, например, запускается Астраханский завод, начинает выпускать дизельное топливо. Так что ситуация с каждым днем будет понемногу улучшаться, в том числе для аграриев.
— Как один из вариантов сдерживания Минэнерго рассматривает введение лицензирования экспорта нефтепродуктов. Почему выбрали именно этот механизм и рассматриваются ли какие-то другие?
— Мы рассматривали не только этот механизм. Это лишь один из вариантов. На данный момент правительство считает приоритетным вариант разработки критериев отбора поставщиков, которым будет разрешен экспорт, и составление перечня таких поставщиков. Этот вариант на сегодня является наиболее предпочтительным.
— Цены на нефть марки Brent сейчас колеблются в коридоре $85–90 за баррель. Это комфортная цена для России?
— Для нас комфортна любая цена, которая обеспечивает баланс интереса производителей и потребителей. Принципиален не уровень цен, а именно баланс, с учетом необходимости того объема инвестиций, который требуется вкладывать в развитие нефтедобычи.
— Если мы говорим про цены на нефть марки Urals, они сейчас уже превышают тот самый потолок в $60, который ввели страны «Большой семерки». Можно ли сказать, что механизм установленного потолка не работает?
— Да, это так. И это неудивительно: данный механизм никогда не был рыночным, это дискриминационный механизм, поэтому сразу было понятно, что он долго не проживет. К тому же, как вы знаете, был указ президента, который запрещал продавать нефть странам, согласившимся установить этот потолок. Правда, насколько мне известно, случаев нарушения этого указа не было ни одного. Так что мы можем с уверенностью сказать: на что бы ни надеялись авторы идеи, устанавливая потолок, их надежды не осуществились. Эта тема не сработала.
— Какие показатели по добыче нефти и газа ожидаете в этом году?
— С начала года ожидаемые показатели уже не раз менялись. Тем не менее по нефти мы ожидаем цифру в 527 млн т против 535 млн т в прошлом году. По газу — 642 млрд против 672, то есть на 30 млрд меньше, чем в 2022-м. Это последний прогноз.
— Этот уровень добычи устраивает нас?
— Мы должны учитывать, что работаем вместе с другими странами, которые обеспечивают баланс. При этом он нужен и производителю, и покупателю. Так что это согласованное решение, и нас оно устраивает.
— В июне вы поручили энергокомпаниям запустить работу филиалов в новых регионах. На какой стадии сейчас эта работа, что уже сделано?
— Это поручение не только наше, это поручение в том числе и правительства. И речь шла не только о филиалах, но и о создании дочерних подразделений. Им были переданы через Росимущество активы, и сегодня они начинают работу на этих территориях, создают компании, обеспечивают работу объектов, разворачивают операционную и инвестиционную деятельность.
— Как бы вы оценили состояние топливно-энергетического комплекса в новых регионах?
— В разработанной правительством трехлетней программе социально-экономического развития новых регионов есть отдельный раздел, касающийся топливно-энергетического комплекса. Там мы предусмотрели разработку мероприятий по всем основным направлениям: энергетика, угледобыча, энергогенерация. Понятно, что за три года всё невозможно сделать, но тем не менее мы запланировали широкий комплекс мероприятий, касающихся и восстановления объектов, и генерации, и развития энергосистемы, ведь много объектов разрушено. По каждому из основных направлений мы ищем оптимальные решения, чтобы обеспечить развитие экономики в текущих условиях. В том числе мы предусмотрели мероприятия, которые помогут справиться с выпадением из баланса Каховской ГЭС. Нашли возможности для перенастройки автоматических устройств и теперь проектируем линию для связи Донецкой и Запорожской энергосистем. Кроме того, принимаем меры для увеличения энергопоставок, в том числе из Крыма.
— Какой объем средств необходимо направить на все эти мероприятия?
— Ориентировочная цифра — 57 млрд рублей, включая как генерацию, так и развитие сетей на ближайшие три года, с 2024 по 2026-й.
— Власти Ирана ранее заявили, что достигли с Россией определенных договоренностей по созданию энергетического хаба, но переговоры продолжаются. В какой стадии этот вопрос сейчас и что с договоренностями по газовому хабу в Турции?
— С Ираном мы еще в прошлом году достигли договоренностей по разработке месторождений и строительству газопровода. И даже оптовые поставки обсуждали. Сейчас обговариваются технические детали. Что касается газовых хабов в Турции, то, как заявил президент Эрдоган, после выборов он всё равно эту тему будет продолжать. Вероятно, до конца года в этом направлении могут случиться существенные подвижки. Как говорит руководитель страны, мы, наверное, сумеем найти решение.
— Но о каких-то сроках говорить пока рано?
— Лучше вернуться к этому вопросу в конце года. Важно, что Турция будет иметь преимущества от создания этого хаба, а Россия в свою очередь увеличит поставки. Если мы сумеем прийти к пониманию, что это выгодно всем, процесс наверняка пойдет активнее и, скорее всего, приведет к положительным результатам.
— Цена газа в Европе превысила отметку в $400 за тысячу кубометров. В чем, на ваш взгляд, причина и может ли эта цена достигнуть $1000? И каким в этом случае будет эффект для России?
— Цены достигли нынешних отметок прежде всего за счет снижения волатильности, которая на рынке газа традиционно высока. Слишком много факторов на нее влияют: забастовка работников заводов в Австралии, уровень производства сжиженного природного газа, даже объемы закачки. Готовность к зиме стран Европы зависит от заполненности газохранилищ, и, чтобы предсказать, куда двинутся цены, нужно понимать, какой будет зима, поскольку от этого зависят объемы потребления. Летом, к примеру, цены росли под воздействием жаркой погоды, которая создавала проблемы с охлаждением на тепловых электростанциях, а также на атомных станциях во Франции. Всё это влияет на объемы закупаемого газа. Тем не менее уровень цен в этом году уступает прошлогодним максимумам. На них влияет наращивание европейских мощностей, в том числе в сфере регазификации. В ближайшие два-три года мы ожидаем стабилизации цен на газ.
— Влияет ли сейчас Россия на ценообразование на этом рынке?
— Мы продаем сжиженный природный газ, в том числе в Европу, работая по своим направлениям. В некоторых странах мы занимаем второе место по объемам продаж. Сегодня уже все понимают и открыто говорят о том, что обойтись без российского газа трудно, по крайней мере до 2027 года. Поэтому мы продаем газ в запланированных объемах, и ограничить нас никто не в состоянии.
— Куда сейчас в основном направляется российский газ?
— Основные поставки идут в Турцию, Сербию, Венгрию, частично в Австрию.
— За первое полугодие географическое распределение этих поставок изменилось?
— Нет. Они достаточно стабильны.
