Группа компаний ТАИФ – одна из крупнейших непубличных компаний России. Основа ее бизнеса – нефтепереработка и нефтехимия. Альберт Шигабутдинов возглавляет ТАИФ с момента основания в 1995 г. За эти годы группа более чем в 20 раз увеличила выручку, модернизировала и сильно нарастила производство. Экспансия и географическая диверсификация группу никогда не прельщали – у нее нет инвестиций за пределами Татарстана. В этом году ТАИФ привлек к себе внимание в том числе после истории с возвращением «Башнефти» государству: предприятия достались Татарстану по договору о разграничении полномочий, аналогичному тому, что был подписан между Российской Федерацией и Башкирией. Впрочем, Счетная палата, на отчет которой от 2004 г. опирались следователи по делу «Башнефти», констатировала: татарстанских заводов нет в числе тех, приватизация которых прошла с нарушениями. В интервью «Ведомостям» Шигабутдинов объясняет, почему прецедент «Башнефти» угрозы для ТАИФа не представляет.
– История с «Башнефтью» и ее возвращением государству вас не напугала?
– В бизнесе нет такого понятия: пугаться – не пугаться. Самое главное, чтобы ты работал в рамках Конституции и законов страны и регионов. Совершенно другое – вопросы рисков, которые всегда присутствуют в нашей работе. Прежде всего всегда надо работать на эффективное развитие, на благо нашего общества, нашего народа, в том числе и самих себя. Комментировать историю с «Башнефтью» нам очень сложно, практически невозможно, потому что мы не имеем никаких материалов. Единственное, что можно сказать уверенно, – никто ее не погрузил и никуда не увез.
– Постановлением суда было установлено, что решение властей Башкирии о передаче предприятий башТЭКа в региональную собственность из федеральной было неправомерным. Таким же образом были распределены активы между Российской Федерацией и Республикой Татарстан. Соответственно, это создает определенный риск.
– Я не знаю, как это в Башкирии происходило. Российская Федерация и Республика Татарстан в рамках новых действующих конституций России и Республики Татарстан заключили договор о распределении полномочий. Распределение собственности происходило в рамках этого договора. В то время остро стоял вопрос перевода предприятий на рыночные отношения. Государственной задачей было формирование класса собственников в стране, без которого никакое развитие рыночной экономики было невозможно. Все это в России состоялось. Поэтому в этом вопросе наши специалисты рисков не видят.
– А приватизация самой компании ТАИФ как проходила? Когда республика продала свои 50,01%?
– ТАИФ – вновь созданная компания при частном и государственном партнерстве уже в 1995 г. И главная задача, которую поставили акционеры перед нами, используя рыночные механизмы, – максимально привлечь инвестиции в экономику республики на возмездной основе для развития предприятий, особенно промышленных. Первые результаты ТАИФа были успешными – делать деньги на деньгах всегда легче и риски минимальны. Но акционеры, в том числе правительство, поставили жесткие задачи: живете здесь – давайте работайте с республиканскими промышленными предприятиями. Необходимо финансировать их как минимум оборотными средствами на покупку сырья и организацию продаж. Надо так надо. Мы рванули изо всех сил, до конца не осознавая масштабов круговорота проблем. Оказалось, что мы финансируем предприятия, практически не управляемые, доведенные до состояния банкротства. Даже у государства были только блокпакеты. А мы уже успели привлечь для них через нас более $500 млн собственных и заемных средств. А тут еще кризис 1998 г., в стране дефолт: наши активы обесценились, чистые активы стали отрицательными. Банкрот чистейшей воды. Правительство решило освободить себя от нас и те крупные предприятия республики, которые нам были должны, от выполнения обязательств, и практически предложило нам обанкротиться. На нас смотрели как на живых трупов, просто не говорили вслух. Никто даже не то что верить, но даже представить себе не мог, что ТАИФ может выжить. Я думаю, никому не надо рассказывать, что такое иметь $500 млн невозвратного долга на себе. У нас, в том числе и у меня, не было выбора, никакой малейшей возможности не выжить и не вернуть долги. Мы заявили правительству об этом, хотя нам сказали, что не стоит на это тратить время, что это пустое занятие. Предложили нам выкупить акции по рыночной оценке и самим решать свою судьбу. Была произведена оценка акций. В 1999–2000 гг. компания стала чисто частной. Спасибо партнерам, банкам за их искреннюю, максимально возможную помощь в нашем выживании. И мы выжили.
– Удивительно, что ситуацию с «Башнефтью» вы для себя не оценивали как прецедент. Чтобы на всякий случай готовиться к худшему.
– Наши специалисты находятся в режиме постоянного анализа действующего законодательства Российской Федерации и Республики Татарстан с момента создания компании, и особенно когда появляется новое. А юридическое управление компании ко всему этому анализирует всю арбитражную и судебную практику, которая может иметь хоть малейшее отношение к той области, в которой мы работаем. Я им верю и сам убежден, что мы всегда находимся в рамках действующего законодательства. Это во-первых. Но самое главное – я и наши специалисты считаем, что Россию возглавляет настоящий, мощный, авторитетный лидер, соответствующий нашей великой стране, который досконально разбирается в экономике России. Владимир Владимирович заявил, что возврата к старому не будет, в том числе передела собственности, что он не допустит еще раз ввергнуть страну в хаос, случившийся после развала Советского Союза. Сегодня не только мы, но и весь мир знает, что он слов на ветер не бросает. Более того, в нашей стране все делается для защиты наших граждан, компаний, в том числе и нас, на международных рынках. Раньше никто не интересовался, как мы работаем за рубежом. Сейчас нам легче. Теперь мы чувствуем поддержку страны, что мы не одни.
– Как для ТАИФа прошел 2014 год?
– Проблем у нас было не меньше, если не больше, чем у других компаний. Но результаты оказались хорошие – очередной рекордный год. Выручка общая брутто – около 600 млрд руб. В 2000 г. она была около 26 млрд руб. Заработано и оплачено из заработанных средств обязательных налогов и сборов во все уровни бюджета – около 83 млрд руб. Только по сравнению с 2005 г. выручку нарастили в 6 раз, а уплаченные налоги и сборы – в 5 раз. Всего с 1996 г. мы привлекли кредитов и займов около 900 млрд руб. Почти все кредиты погашены. Последняя партия – облигации «Казаньоргсинтеза» на $100 млн погашены в марте. На конец прошлого года не погашено около 35 млрд руб. Но при этом на депозитах лежало более 40 млрд руб. Баланс общий по группе у нас положительный. Только с 1995 по 2014 г. из заработанных доходов мы инвестировали в развитие страны 1,1 трлн руб., в том числе налоги, инвестиции в собственное развитие, выплаченная зарплата и т. д. Кстати, в этом году группе компаний ТАИФ будет 25 лет: 17 сентября создана первая наша организация – ВТНПО «Казань», которое 11 августа 1995 г. было преобразовано в ОАО «ТАИФ».
– Структура продаж предприятий группы не поменялась в связи с девальвацией?
– У нас всегда экспорт и продажи в России распределялись примерно 50/50. И эта пропорция сохранилась. Это при том, что мы каждый год увеличиваем производство, запускаем новые виды продукции. Рост производства практически каждый год – 8–10%. Это говорит о том, что компании, которые потребляют нашу продукцию, растут такими же темпами. Чуть ли не как китайская экономика. В 2000 г. мы выпускали около 400 000 т полимеров. В 2014 г. – почти 2,5 млн т. И импорт сокращается. Рынок огромный: в России производится около 3,5–4 млн т полимеров, а потребление – около 5 млн т.
– Резкое падение курса стало для ТАИФа положительным фактором?
– Нет, конечно. Незапланированное Минэкономразвития и, соответственно, нами резкое изменение курса рубля создало много проблем. Но из-за того что у нас выручка между внутренним рынком и зарубежьем делится примерно пополам, это сняло часть проблем.
– А как отразился налоговый маневр, заработавший в этом году, на вашем нефтеперерабатывающем бизнесе – на ТАИФ-НК?
– Сильно. Если сравнить с I кварталом прошлого года, то наши расходы на сырье выросли до 5 млрд руб., это еще с учетом падения цен на нефть. Это говорит о том, что по году надо ожидать 20 млрд руб. Это колоссальная нагрузка. Но, с другой стороны, модернизация, которая продолжается постоянно на ТАИФ-НК, помогла нам увеличить выпуск качественных светлых нефтепродуктов. Мы ожидали в I квартале голые убытки в сравнении с прошлым годом. Но даже вышли немного в плюс – 1,5 млрд руб. – компенсировали за счет увеличения выпуска хорошей продукции. Наши специалисты сегодняшней главной проблемой нефтепереработки в России считают переработку высоко- и особосернистой нефти на заводах, ни один из которых не построен и не предназначен для ее использования. Более того, цена нефти в России не зависит от ее качества, когда во всем мире главная составляющая цены нефти определяется ее качеством. И совсем непонятно, почему более легкая нефть экспортируется, а в стране для собственных нужд остается более тяжелая особосернистая нефть. Если бы было наоборот и цена нефти в России зависела от качества, то, во-первых, перерабатывающая отрасль начала бы работать на все 100% в рыночных условиях. Второе – доходность нефтепереработки стала бы гораздо выше по сравнению с продажей легкой нефти на экспорт. Третье – может быть, это самое главное – существенно уменьшилась бы экологическая нагрузка на окружающую среду. Я думаю, это положительно отразилось бы и на демографической ситуации. А нефтепереработчиков сняли бы, образно говоря, с пороховой бочки, которые работают все время с мыслью: когда же рванет завод, не приспособленный для переработки высоко- и особосернистых нефтей? И гораздо легче бы перенесли налоговый маневр, заработавший в этом году.
– Вы поддерживаете идею «Роснефти» перенести переход на использование топлива стандарта «Евро-5» на более поздний срок?
– Мы никаких предложений не делали. Мы нашли новые рынки. Если изменений не будет, будем продавать на другие рынки. Если сроки сдвинутся, здесь будем продавать. У нас около 650 000 т бензина марок Аи-92, Аи-95. «Роснефть» – это огромная компания, которая колоссально влияет на экономику страны. Мы если уберем с рынка наш бензин – это ничего не изменит. А если они уберут свои 5 млн т бензина и уйдут на экспорт, то на российском рынке будут большие проблемы. На случай если оборот «Евро-4» будет запрещен, мы такой вариант просматривали: пока не запустим «Евро-5», закупать импортный бензин. Но мы маленькая компания. Если «Роснефть» по такому пути пойдет, это будет проблема для всех.
– Сколько еще нужно будет вложить в реализацию?
– Вопросы финансирования ТАИФ-НК решены. Нужно около $650–700 млн. У нас все это есть, зарезервировано. Много предложений по синдикату, по отдельным кредитам от российских и зарубежных банков. От $500 млн до $1 млрд. На 5–7 лет. Ставка – 5,5–6%. Мы не спешим. Готовимся к следующим проектам – на «Нижнекамскнефтехиме», «Казаньоргсинтезе». Нужно создать где-то в районе 70–80 млрд руб. чистого денежного потока отдельно под эти проекты. Опыт показал, что лучше сразу решить вопросы финансирования. Вплоть до момента, когда новым ключом открываются двери завода, деньги должны быть гарантированно. По проекту ТАИФ-НК мы так и поступили, и сегодня мы готовы поделиться процентами с банками, а свои деньги освободить на следующие проекты.
– На каждый случай есть запасной вариант?
– А это всегда так. Особенно после 2008 г. (тогда компания вела тяжелые переговоры с кредиторами одного из крупнейших предприятий группы – «Казаньоргсинтеза») всегда готовим несколько сценариев. Видите, долга было 130 млрд руб. – убрали. Мы – наша команда и я – каждый день настроены на то, что завтра черт-те что может случиться, а мы уже готовы. Чтобы не умереть и сохранить то, что создано. Это же хорошо, когда государство планирует, удобно – рассчитываешь свою работу. Но чаще ведь происходит так: вчера еще не было, а сегодня уже поздно.
– Как прошлогоднее повышение тарифов на экспорт нефтепродуктов по железной дороге на 13,4% повлияло на вас?
– Плохо. Мы этого не ожидали. Пришлось попотеть: вместо 12 пришлось по 18 часов работать. Выруливали, ухудшились финансовые результаты.
– Сколько еще планируете вложить в увеличение выпуска этилена и полимеров на «Нижнекамскнефтехиме» и «Казаньоргсинтезе»?
– Требуется около 500 млрд руб. Своими должны быть более 100 млрд руб., тогда у нас проблем не будет. К тому же все проекты, которые мы реализуем, они повышают нашу выручку. За последние 15 лет сложилось, что каждый вложенный рубль инвестиций дает 1,4–1,5 руб. готовой продукции.
– Это если рынок сбыта есть.
– У нас все проекты так просчитаны, что ликвидный рынок для них будет в ближайшие 30 лет всегда. Я говорю не только о российском рынке. Я говорю о мировых рынках. Но и в России потребление полимеров растет постоянно. Потому что его уровень на душу населения меньше, чем в развитых странах. Я не вижу проблем. Те секторы, которые я назвал, не такие большие объемы потребляют. Излишки мы экспортируем.
– Сырья для нового увеличения мощностей на «Нижнекамскнефтехиме» и «Казаньоргсинтезе» хватит? Ведь у вас нет собственного производства сырья.
– Проблем с сырьем для нефтеперерабатывающей, нефтехимической промышленности в России никогда не было, нет и не будет. Единственная проблема – организация обеспечения. В решении этой проблемы кровно заинтересованы как госорганы, так и нефтедобывающие компании России и, конечно, нефтехимики. Каждую тонну углеводородного сырья мы превращаем в более чем 85% полимеров стоимостью до 100 000 руб. за тонну. Расчет простой: из них примерно 50% – налоги, а 50% – расходы предприятий по добыче, транспортировке и переработке полимеров и прибыль участвующих в этой цепочке компаний. Если взять и построить трубопровод на 10 млн т углеводородного сырья, то государство получит около 500 млрд руб. налогов, а компании – около 550 млрд руб. доходов. В общем итоге страна получит дополнительных доходов около 1 трлн руб. в год.
– Если ваш главный конкурент «Сибур» начнет реализацию «Запсибнефтехима» и построит в Тобольске миллионный пиролиз, огромное количество сырья из Западной Сибири уйдет туда, а не в Поволжье.
– Во-первых, мы с «Сибуром» не конкуренты, а партнеры: работаем в разных сегментах нашей отрасли. А что касается их проекта, то это где-то 5–6% сырья, которое добывается в России, поэтому запуск этого проекта такого сильного влияния не окажет. Наоборот, я думаю, что будет падение цен как на мировых рынках, так и на российском рынке на все, что мы потребляем, – природный газ, бутан, изобутан, пропан и т. д.
– Это за счет падения цен на нефть? За счет увеличения добычи?
– Не совсем так. Они больше связаны с прогнозами по резкому обострению конкурентной борьбы за самые емкие рынки Европы и Восточной Азии нефтехимическими компаниями США и Персидского залива – нашими главными конкурентами на мировых рынках. Уже сегодня в США цена на газовое сырье, в том числе на природный газ, этан и другие, гораздо ниже, чем на газы, которые покупаются группой ТАИФ на российском рынке. Хотя буквально 10 лет назад цены на газовое сырье в США были существенно выше российских внутренних цен. Главным доказательством экономической борьбы на мировом рынке компаниями США наши специалисты считают складывающуюся на сегодняшний день геополитическую обстановку в мире. Ярким примером экономической обоснованности данных прогнозов является ситуация вокруг компании США LyondellBasel, которая недавно была в предбанкротном состоянии и предлагалась на рынке за $2–3 млрд. Сегодня она дает более $6,5 млрд прибыли в год. Начиная с 2005 г. в Северной Америке строятся новые мощности этилена, в основном на дешевом этане с дополнительной мощностью до 20 млн т в год, и общее производство достигнет почти 45 млн т в год. А также мощности, связанные с дальнейшей переработкой этилена в мономеры и полимеры. В США экспорт нефти запрещен, а сжиженных газов – нет, и поэтому американские компании, хотя это сложно и трудно, получают разрешения на строительство заводов по сжижению и экспортных терминалов, а также ведут массовое строительство танкеров для транспортировки сжиженных газов, в том числе пропана, бутана, этана, изобутилена, чтобы впоследствии экспортировать. Буквально в ближайшие годы мы эти полимеры, сжиженные газы и этилен увидим на рынках Европы и Восточной Азии. В этой ситуации прогнозируется, что сырье для нефтехимии будет дешеветь. Нам необходимо изучать на постоянной основе, как идет работа в этом направлении в странах Персидского залива, в Техасе и Луизиане по сланцевому газу, по переработке и нефтехимии. Хотя в этом ничего хорошего для нас нет, но мы свою работу по развитию нашей компании должны обязательно планировать с учетом этого на ближайшие 25–30 лет.
– Но ведь в России пока предпосылок для появления дешевого сырья нет. Истощаются месторождения в Западной Сибири, добыча в новых регионах более затратна. В России какие будут стимулы, чтобы сырье дешевело, кроме мировой конкуренции?
– Ситуация немножко другая. Это отдельная большая тема для разговора. В двух-трех словах сложно сказать. Наши специалисты считают, что это приведет к изменениям налогового законодательства в области добычи и переработки углеводородных ресурсов. Других вариантов нет. И, конечно, к форсированному ускорению разработки новых технологий и их внедрению. А государство с лихвой компенсирует свои потери за счет дополнительных налогов от увеличения производства конечной продукции и их продаж.
– Какой срок вы отводите для периода нестабильности?
– Мы пережили более пяти мировых и российских кризисов. Самое удручающее для нас мы уже обсудили, когда выживали на грани возможного. Последние 10 лет в наших планах развития всегда закладываются риски постоянно нестабильной ситуации в мире.
– Вам больше не предлагали никакие заводы продать? После истории 2008–2009 гг., когда обсуждалась возможность включения «Казаньоргсинтеза» в периметр «Сибура»?
– Серьезного предложения я не видел. Желающие есть всегда. Но это сказки. Серьезных предложений не было.
– ТАИФ сейчас лакомый кусок для того, кто хотел бы что-то приобрести: активы модернизированы, долгов нет.
– Мы же не против. Работы всем хватает. Мы даже говорим: есть оценка EY, Deloitte & Touche, PwC. Пожалуйста, берите, покупайте, платите деньги, но главное – программа должна быть гарантированно реализована, и мы будем это жестко контролировать. Мы даже готовы всю сумму от сделки направить под 3–4% на реализацию программы развития, разработанную нами нашему покупателю. Но если программа будет не выполнена или затянуты сроки исполнения – то все возвращается на свои места, причем с возмещением всех наших расходов по сделке, недополученных доходов, как от действующих производств, так и вовремя не реализованных. Еще пока не нашли желающих (улыбается).
– Не понимаю. Это значит, вы готовы приглашать инвесторов в конкретные проекты? В отдельные предприятия?
– Нам нужен такой покупатель, чтобы взял на себя нашу инвестпрограмму. Сегодня задача поставлена, чтобы «Казаньоргсинтез», «Нижнекамскнефтехим», ТАИФ-НК, ТГК-16 не то что на уровне мировых компаний были, а по уровню лучше мировых компаний. Есть над чем работать. Для нас самое главное – люди, с которыми мы работаем. В прошлом году принято решение: все работники группы ТАИФ, нуждающиеся в улучшении жилищных условий, будут обеспечены на 100% жильем на льготных условиях за счет наших компаний. Но эти условия будут действовать, только если человек хорошо работает, причем в зависимости от результатов его работы льготные условия могут быть улучшены вплоть до списания части его затрат. Причем кредиты будут обходиться им под 7–8% годовых.
– Удерживаете молодых специалистов?
– Если кто-то не хочет, его нельзя удержать. Если человеку хочется и он нормально работает, он сам берет обязательства. Если он плохо работает, льготы пропадают. Пока поступило 6000 заявок.
– Ничего не купите за пределами Татарстана?
– Предложений много. Но нет.
– Почему нет? Денежный поток позволяет? Долговая нагрузка низкая. Считается, что покупать нужно, когда дешево.
– Покупают, когда это выгодно. Цена – это лишь один из критериев выгодности. Пока такой сделки мы не видим. Все деньги, которые, где бы мы ни нашли, мы инвестируем в развитие нашей группы – более выгодного бизнеса ни мы, ни наши специалисты не видим. Хотя предложений много.
– Во сколько вы бы сейчас оценили ТАИФ?
– Для меня он бесценный (смеется). Есть специальные международно признанные компании, которые занимаются оценкой. В последние полтора-два года оценку не проводили. Последняя оценка – 1 января 2013 г. – $18 млрд. Думаю, сейчас мы помощнее, посильнее. Тогда кредитов много было. В 2014 г. ТАИФ завершил разработку программы своего развития до 2025 г. и в этом году приступил к ее реализации. И это уже совсем другая стоимость.
– Но это задача развития компании или задача развития республики?
– Наши специалисты считают, и я с ними согласен, что это часть программы развития нашей страны. Если вам кажется, что мы альтруисты, то это не совсем так. Такие масштабные программы, как у нас, альтруистам не под силу, хотя какая-то часть этого в нашей работе присутствует. Одним среди богатых или одним среди бедных – я не представляю, как такое может быть. Когда у всех все есть, все довольны, все нормально – вот к этому мы стремимся и так и будет. Потому что Россия – богатейшая страна. Надо работать и бороться. Вы успеете еще жить в России, в которой будет лучше, чем в Америке или в Англии. Мы, может, тоже доживем, но возраст. Для нас сейчас основная задача – уже специалисты молодые есть – пройти как-то незаметно смену главных менеджеров в компании. На заводах это уже практически произошло. Директоров наших предприятий старше 45 лет почти уже нет. Сейчас в ТАИФе к этому готовимся. Это должно произойти при нас – это, я думаю, такой скачок будет. Такая молодежь растет! Более того, такой опыт в Татарстане уже имеется.
