Сергей Цивилев в своем первом в качестве министра энергетики РФ интервью ТАСС на полях Восточного экономического форума рассказал о вызовах для энергетики Дальнего Востока и способах их решения, планах расширения логистической инфраструктуры, а также о комплексной эволюции подхода Минэнерго к развитию энергетики России.
— Сергей Евгеньевич, вы уже более трех месяцев возглавляете Минэнерго и плотно занимаетесь, в том числе вопросами энергетики Дальнего Востока. Какие глобальные цели вы видите перед собой, что ставите во главу угла?
— Я считаю, что Министерство энергетики должно перестроить свою работу таким образом, чтобы перейти от решения локальных задач к системному развитию топливно-энергетического комплекса, что невозможно без долгосрочного планирования.
Мы должны понимать, что результаты нашей работы "завтра" станут эксплуатировать наши же дети и внуки, как мы сейчас пожинаем плоды плана ГОЭЛРО и создания Единой энергосистемы СССР.
Отчасти подобную масштабную задачу реализовали в России и в 2008-2014 годах, когда внедрили механизм ДПМ-1 и построили около 30 ГВт мощностей. Но тогда не было уделено должного внимания локализации производства и внедрению российских решений. Сейчас же новые проекты напрямую зависят от внедрения отечественных технологий, создания единых отраслевых стандартов, развития российской инженерной школы.
При этом нужно отдавать себе отчет, что одна страна не может сама прийти к технологическому суверенитету, нам необходима кооперация с дружественными государствами.
— Мы сейчас находимся на Дальнем Востоке, что в будущем ждет энергетику региона? Чему, на ваш взгляд, нужно уделить больше внимания?
— Безусловно, главная наша задача — обеспечить надежное и качественное электроснабжение потребителей Дальнего Востока как сейчас, так и в долгосрочной перспективе. По итогам 2023 года темп роста электропотребления в регионе составляет 3,5%, что превышает общероссийские практически в 2,5 раза, и эта тенденция сохранится. В ближайшие 6 лет мы ожидаем прирост на 39% к текущему уровню.
При этом дефицит электрической энергии в ОЭС Востока может достигнуть 10,7 млрд кВт∙ч к 2030 году, что потребует сооружения не менее 1,6 ГВт гарантированной генерации дополнительно к уже реализуемым проектам, прирост установленной мощности по которым к 2030 году составит 1,7 ГВт, в том числе с учетом замещения устаревшего генерирующего оборудования. Чтобы покрыть этот дефицит, нам необходимо модернизировать неэффективную генерацию и привлекать инвесторов в рамках КОМ НГО после введения на Дальнем Востоке ценовой зоны.
— Работа уже ведется?
— Конечно, есть поручение президента по разработке программы развития электроэнергетики ДФО до 2050 года. Мы работаем над ней. В ее основе как раз и заложено широкое использование отечественных технологий. Второй принцип — рациональный выбор генерирующих технологий для сокращения затрат и снижения логистической составляющей за счет использования местных топливных ресурсов.
— Параллельно вы разрабатываете и энергостратегию России до 2050 года. Какая роль в ней отводится Дальнему Востоку?
— Дальний Восток становится флагманом развития энергетики страны в связи со значительными запасами топливно-энергетических ресурсов, высокими темпами развития региональной экономики и сопутствующего роста энергопотребления, большим значением в новых геополитических условиях.
В энергостратегии Дальний Восток мы выделили в отдельный блок и конкретизировали подходы развития энергетики макрорегиона. Это полное обеспечение потребностей региона в энергии при минимизации затрат, использование отечественных технологий, кооперация федеральных и региональных органов власти.
— В прошлые годы на ВЭФ тема переориентирования поставок энергоресурсов в восточном направлении звучала повсеместно. Можно ли уже говорить о достижении этой цели?
— Да, сегодня уже можно сказать, что она выполнена. В первую очередь это касается нефти и нефтепродуктов, а также угля. С газом — из-за привязки к трубопроводной инфраструктуре — ситуация чуть более сложная, но работа продолжается.
Также мы прорабатываем новые газотранспортные проекты и наращиваем производство СПГ, что позволит расширить географию экспорта газа. Теперь наша задача — стабилизация имеющихся показателей, а также гибкое управление экспортом
— Какие планы по расширению инфраструктуры, портов?
— В текущих условиях нам необходимо в первую очередь решить проблему эффективного использования уже созданной портовой инфраструктуры, которая в силу ряда причин сегодня используется на 50-60% от своей реальной мощности.
Для бензина главное — баланс
— Недавно Россия, в том числе Дальний Восток, пережили рост цен на бензин на бирже. Считаете ли вы возможным законодательное закрепление запрета экспорта бензина или других мер, например, пошлин?
— Практика показала, что точечное использование запретов экспорта позволяет при необходимости найти нужный баланс между насыщением внутреннего рынка и загрузкой НПЗ.
При этом наряду с этим "ручным" инструментом в арсенале правительства остаются и рыночные, такие как демпфер, налоговый маневр, обратный акциз на сырье и другие. В совокупности использование этих инструментов и позволяет сбалансировать рынок — не только преодолеть текущие вызовы, но сохранить потенциал для развития отрасли в долгосрочной перспективе.
Что касается текущей ситуации, то нам удалось насытить рынок и сформировать достаточные запасы: по бензину они составляют примерно 2 млн тонн, по дизелю — около 3,5 млн тонн. Кроме того, нефтяные компании поддерживают высокий уровень предложения топлива на бирже, что закладывает долгосрочную основу для стабилизации цен.
— Нет ли риска, что из-за постоянных запретов экспорта мы потеряем часть потенциальных мощностей по производству бензина?
— Их нет, так как при необходимости экспорт можно возобновить, как это произошло в конце мая.
Подчеркну, что развитие нефтепереработки остается одним из ключевых приоритетов работы Минэнерго. Более того, у нас продолжается модернизация НПЗ, позволяющая постепенно увеличивать выпуск светлых нефтепродуктов, действует инвестиционная надбавка к обратному акцизу на сырье — важный инструмент поддержки отрасли со стороны государства.
— В текущих условиях есть ли смысл строить новые НПЗ? Например, такую возможность активно обсуждали на Сахалине.
— В современных условиях только НПЗ с высокой долей выпуска светлых нефтепродуктов может быть экономически эффективным, а это требует строительства не только первичных, но и вторичных установок переработки.
Что касается ДФО, то он обеспечивается необходимым объемом топлива из других регионов, поэтому в среднесрочной перспективе существенную роль здесь будет играть эффективность железнодорожной логистики. Если же отраслевые компании примут инвестиционное решение по развитию нефтепереработки в ДФО, Минэнерго будет искать необходимые инструменты их поддержки.
Ключи к дальневосточной энергетике
— Дальний Восток традиционно является сложным регионом для прохождения осенне-зимнего периода. Принимаются ли дополнительные меры для обеспечения надежного энергоснабжения предстоящей зимой?
— К сожалению, энергосистема Дальнего Востока входит в осенне-зимний период без необходимого резерва генерирующих мощностей, так как пришлось отменить и перенести ряд капитальных ремонтов и проектов модернизации тепловых электростанций.
— Зачем это было сделано?
— Такое решение приняли, чтобы оставить максимальный объем оборудования во время периода высоких нагрузок. Но это может сказаться на росте аварийности в будущем.
Скажу больше. Пример ОЭС Востока в очередной раз показывает, что резервы созданной в СССР энергетики исчерпаны. Основная причина — недофинансирование модернизации оборудования и поддержания его в нормативном состоянии.
Чтобы снизить риски, мы уже отнесли субъекты ДФО к регионам с высокими рисками в электроэнергетике и реализуем меры по снижению аварийности и повышению надежности тепловой генерации. Только "Русгидро" планирует до 2029 года провести более 1,5 тыс. мероприятий на 11 энергообъектах.
— Можете привести примеры мер, которые вы прорабатываете?
— Например, прорабатываем возможность применения быстровозводимых объектов генерации, в качестве временного решения. Это позволит снять системные ограничения во время зимних максимумов нагрузок.
Кроме того, во всех регионах до 1 октября мы проведем противоаварийную тренировку.
Также на энергообъектах ОЭС Востока компании уже сформировали необходимую группировку сил и средств, усилили аварийный запас, обеспечили энергообъекты запасами топлива.
Эти меры в комплексе позволят нам оперативно ликвидировать возможные нештатные ситуации.
— Дальний Восток ждет включения в ценовую зону, компании заявляют о желании инвестировать в строительство новых мощностей. Как вы оцениваете готовность к запуску энергорынка?
— Задача запустить его с начала 2025 года выглядит вполне реалистично — технически энергосистема готова: ценовые последствия просчитаны, а механизмы, исключающие ценовые шоки, выстроены.
Мы также ждем увеличения потока инвестиций в строительство и модернизацию генерирующих объектов, так для инвесторов становится доступна вся палитра механизмов ценовых зон оптового рынка электроэнергии и мощности.
— Как изменится ландшафт инвестиций в электроэнергетику с запуском энергорынка на Дальнем Востоке?
— Ожидаю, что она будет эффективно развиваться. В первую очередь на местном угольном топливе, как наиболее дешевом и доступном ресурсе, с приемлемым по длительности циклом строительства генерации. При этом экологические риски в настоящее время могут быть в полной мере нивелированы за счет внедрения современных технологий.
В перспективе также ожидаем ввод атомных электростанций и противопаводковых ГЭС.
Вместе с тем хочу отметить, что в СФО мы будем руководствоваться теми же принципами при определении оптимальных топливных балансов.
— Если запуск энергорынка состоится 1 января 2025 года, когда инвесторам ждать КОМ НГО?
— С 2025 года вопрос будет вынесен на рассмотрение правительственной комиссии по электроэнергетике, после чего правительство уже примет решение о проведении отбора новых генерирующих объектов Дальнего Востока.
Уголь пошел на восток, все ждут РЖД
— Прошло уже больше двух лет с тех пор, как Россия была вынуждена развернуться от привычных маршрутов и рынков сбыта угля. Какие процессы еще нуждаются в донастройке?
— Российские угольщики в целом адаптировались к санкциям, но работа по увеличению эффективности экспорта угля еще далека от завершения. В первую очередь нужно более активно расшивать "узкие места" инфраструктуры РЖД. Например, дефицит пропускной способности Восточного полигона оценивается в 130-140 млн тонн в год, 85-95 млн тонн из них приходится на уголь.
Для наращивания экспорта угля на восток нужно ускоренно модернизировать инфраструктуру Восточного полигона и портов, в частности, развивать ж/д инфраструктуру участка Новый Ургал — Известковая, построить 84 объектов на участке Улак — Комсомольск — Ванино и еще 45 объектов для западной части БАМа, а также реконструировать станции. Кроме того, мы должны переходить на использование инновационных полувагонов, реконструировать инфраструктуру портов и технически перевооружать портовые терминалы, чтобы снизить воздействие на окружающую среду.
— Планы масштабные, многое из этого уже сделано?
— Конечно. Активная работа по увеличению пропускных способностей Восточного полигона уже ведется. Второй этап модернизации по росту его мощности до 180 млн тонн в год будет завершен в этом году. В рамках третьего этапа он вырастет до 270 млн тонн к 2032 году.
— Уже есть результаты этой работы?
— По данным РЖД, за семь месяцев отгрузки угля на экспорт по ж/д в восточном направлении идут с опережением графика: провезено 65,97 млн тонн угля, что на 2,1% выше прошлого года.
Уже можно констатировать, что благодаря развороту на Восток удалось перенаправить из Европы в дружественные страны более 70 млн тонн экспорта российского угля.
Но, к сожалению, сейчас ценовая конъюнктура на мировом рынке не позволяет экспортировать уголь из России с высокой рентабельностью через порты Северо-Запада и Юга. С учетом низкой пропускной способности Восточного полигона необходимо стимулировать отгрузки угля в южном и северо-западном направлениях, например, через возврат скидок на тарифы РЖД.
Я уверен также, что нужно продолжить разрабатывать свои высокоэффективные технологии разведки, добычи, переработки, транспортировки и получения электроэнергии из угля. Угольщики взятые на себя обязательства по расширению мощности предприятий и портов выполняют, все ждут скорейшего решения задач РЖД.
Куда идет уголь из РФ
— Сколько угля Россия может добывать и экспортировать в долгосрочной перспективе, будет ли рост? Какие страны будут локомотивами роста спроса на уголь?
— География поставок уже практически сформировалась: это страны глобального Юга — к ним относят Индию, Китай, Бразилию, Мексику, страны Африки и ряд других, подключился Ближний Восток, есть пробные партии в Латинскую Америку, Северную Африку. Отдельно стоит выделить Турцию.
В 2023 году Россия экспортировала в Китай 100,9 млн тонн угля (в 2022 г. — 67,1 млн тонн), в Индию — 26,2 млн тонн (20 млн тонн), в Турцию — 27,2 млн тонн (21,3 млн тонн).
В 2023 г. общий объем экспорта угля в страны АСЕАН вырос на 19% до 9,7 млн тонн. В числе основных импортеров — Вьетнам, Индонезия, Малайзия. На 49% выросли поставки в Индонезию — с 1,5 млн до 3 млн тонн, на 25% увеличился экспорт во Вьетнам - до 3,1 млн тонн, в Малайзию он составил 3,2 млн тонн.
— Стоит ли ждать дальнейшего роста?
— Мы видим перспективы увеличения экспорта в страны Юго-Восточной Азии, в долгосрочной перспективе рассчитываем на положительную динамику поставок. Я уверен, что российские компании с их качеством угля будут чувствовать себя комфортно на этом рынке. Добыть и продать мы можем много, вопрос только в доставке, но здесь работа активно идет.
Мощности железной дороги на Северо-Западе увеличатся приблизительно до 220 млн тонн к 2030 г. с нынешних 150 млн тонн в год, Азово-Черноморское направление — до 152 млн тонн с 125 млн тонн. К 2030 г. мы частично расширим Восточный полигон, а к 2035 году завершим эту работу.
— Какой уровень спроса на уголь вы ожидаете на всех этих направлениях?
— К 2030 г. только на восточном направлении он превысит 200 млн тонн. На юге хотелось бы иметь возможность везти по железной дороге порядка 60 млн тонн, что фактически соответствует мощности терминала в Тамани. Что касается Северо-Запада, то с учетом новых рынков и поставок в Азию — он может составить более 100 млн тонн. То есть в общей сложности наши инфраструктурные возможности и спрос на российский уголь оцениваются примерно в 360 млн тонн в год.
Что касается портовых мощностей, то они находятся в профиците: только по углю на Северо-Западе он составляет 45 млн тонн, а учитывая мощности порта Лавна — 63 млн, на юге — 23 млн, на Дальнем Востоке — 35 млн. Более того, много проектов еще находятся в стадии строительства. Совокупно сейчас порты на юге загружены на 58%, на Северо-Западе — на 49%, Дальнем Востоке — на 76%.
— Мы сможем использовать эти мощности, учитывая, что многие эксперты говорят о снижении спроса на уголь в мире?
— Уголь — это второй источник энергии на планете, мир потребляет больше 8,5 млрд тонн в год. Заменить его даже в долгосрочной перспективе нечем. Так что спрос на качественный российский уголь в обозримой перспективе снижаться не будет.
Причем главным центром спроса остаются рынки Азии и Африки, которые никаких санкций против России не вводили. Поэтому уже к 2030 году у нас есть все возможности увеличить российский экспорт угля еще как минимум на треть
— Кто будет основным покупателем, учитывая, что Китай к 2030 году планирует снизить угольную генерацию?
— Считаю, что лидером по закупкам российского угля к 2030 году станет Индия, а еще через 20 лет основная доля закупок будет приходиться на Юго-Восточную Азию (Тайвань, Вьетнам и др.)
— Какая доля угля в энергобалансе России до 2050 года будет прописана в Энергостратегии до 2050 года?
— В настоящее время документ находится на заключительном этапе разработки и согласования с ведомствами и угольными компаниями. Энергостратегия предусматривает рост добычи и экспорта угля, объемов обогащения, однако конкретные цифры еще обсуждаются.
Кроме того, стратегия учитывает и такие направления, как углехимия, производство стройматериалов из угля, сорбентов для пищевой и нефтяной промышленности, удобрений и другие.
— По итогам 2023 года экспорт угля в Китай превысил 100 млн тонн. Каких показателей по этому направлению ждать в 2024 и 2025 году?
— Пока сложно сказать. По итогам первого полугодия экспорт угля из РФ в Китай снизился на 8%, до 45,5 млн тонн. Сейчас мы находимся на плато, резкого роста не ожидается. Сказываются как введенные Китаем пошлины на российский уголь, так и падение мировых цен и возросшие за последние пару лет логистические и производственные затраты угольщиков, плюс Китай пытается устранить дисбаланс в энергетике за счет инвестирования в ВИЭ.
Поэтому по энергоуглю экспорт в 2025 году, скорее всего, просядет, а вот по коксующемуся ситуация может оказаться лучше. Он важен для металлургии. Но спрос на него будет зависеть от темпов развития китайской экономики. Плюс экспорт коксующегося угля будет смещаться на рынок Индии, где идет сильная урбанизация и растет спрос на продукцию металлургии.
С 2025 года рассчитываем на рост поставок в Китай, скорей всего, до уровня не менее 100 млн тонн в год.
Что нужно угольщикам сейчас
— В каких мерах поддержки угольщики нуждаются сейчас больше всего? Возможна ли бессрочная отмена курсовой пошлины для угольщиков?
— Смысл курсовой экспортной пошлины — в изъятии сверхприбыли экспортеров из-за снижения курса национальной валюты. Ключевое слово здесь — сверхприбыль. Но в реальности стоимость угля на мировых рынках низкая, прибыль угольной отрасли до налогов за первое полугодие упала на 97%, а по итогам года может снизиться практически в 15-17 раз.
Безусловно, такие фискальные меры негативно влияют как на угольную промышленность в целом, так и на структуру экспорта угля. Поэтому взвешенная донастройка механизмов налогообложения, которая бы делалась с учетом фактической конъюнктуры, критично важна для российских компаний, которые оказались под самыми жесткими санкциями.
Необходимо также продолжать расширение инфраструктуры, оптимизировать грузопотоки ключевых грузов не только в условиях конкуренции за Восточный полигон, но и с учетом всех альтернативных маршрутов. Здесь мы работаем в тесном контакте с РЖД.
Занимаемся мы и донастройкой фискальных механизмов, например, работаем с ведомствами по расширению на коксующийся уголь моратория на экспортную пошлину (который действует до ноября для энергоугля и антрацита).
Кроме того, с 1 января вступает в силу надбавка на НДПИ на уголь. При этом мы добились корректировки цен отсечения по экспортной стоимости угля, что в итоге выводит уголь из-под угрозы изъятия дополнительных сборов по НДПИ.
Мы обсуждаем также и вопрос о снижении тарифов РЖД, например, через возврат понижающих коэффициентов — 0,4 (на дальность) и 0,895 (на энергетический уголь) и дополнительную скидку в 12,8% для перевозки угля в направлении портов Юга и Северо-Запада.
